Л.Г. Дейч

1926 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Л.Г. Дейч

Священник Георгий Гапон

IV.

Задавшись под влиянием покойной жены целью содействовать улучшению бедственного положения трудящихся масс, с которыми Гапон был хорошо знаком по личному опыту и из непосредственных наблюдений, он предпочел для этого остаться в Петербурге, довольствуясь службой священника при пересыльной тюрьме. Эта служба давала ему возможность приходить в близкое прикосновение с самыми низшими и обездоленными слоями населения, среди которых он скоро приобрел огромную популярность. Ему нередко случалось отстаивать правоту бедного человека от тех или иных несправедливостей, чем он вызывал к себе нерасположение, а то и вражду со стороны власть имущих. На него за это поступали к духовному начальству жалобы, но он сумел заслужить расположение высших духовных властей, а также общей администрации, с которой ему удавалось жить в мире.

По этой же причине, когда у него явилась мысль основать среди петербургских рабочих просветительное общество, он не только не встретил со стороны администрации к этому препятствий, но, наоборот, получил от нее материальную и моральную поддержку.

Рассказывая мне об этом, Гапон признавался, что первоначально его намерения не выходили из вполне мирных и легальных рамок, что он не только не был ни социалистом, ни революционером, но был их противником, хотя ни лично, ни по литературе не был знаком с ними. По его словам, целью его было покрыть всю Россию такими же союзами, но затем он, будто бы, совершенно самостоятельно пришел к выводу, что этим путем нельзя внести существенного изменения в тяжелые условия жизни трудящихся слоев. В то же время он заявлял, что не помнит, когда стал социалистом, так как по существу был им с юных лет, когда понял, что народу тяжело живется и решил отдать свои силы для облегчения его участи.

Мне уже тогда казалось, что процесс его развития прошел не вполне так, как он его изображал и как сам он, быть может, вполне искренно думал post factum. Благодаря столкновениям в «Отделах» с социалистами, а также под влиянием начавшихся у нас в предшествовавшие тому годы новых веяний, его кругозор постепенно расширялся, и он незаметно для самого себя переходил от культурных и филантропических взглядов к политическим задачам.

Но даже признав необходимость политической борьбы, Гапон решил не изменять мирного и легального характера «Рабочего Союза» до тех пор, пока в число членов его не войдет значительная часть трудящегося населения, по крайней мере, обоих столиц. Однако, совершенно неожиданное и по существу незначительное обстоятельство — увольнение трех рабочих с Путиловского завода разбило его планы, заставив открыть свои карты раньше, чем он намеревался это сделать. Из его рассказа об этом периоде в моей памяти особенно запечатлелся один чрезвычайно интересный эпизод, который он очень живо передал мне в лицах.

Некоторые члены тогдашнего правительства, узнав, что пользующийся полным их доверием священник руководил требованиями рабочих во время стачки, пришли в крайнее недоумение. Чтобы выяснить истинную роль Гапона, его между прочим пригласил к себе тогдашний министр юстиции, знаменитый Муравьев. Когда Гапон изложил ему требования рабочих, он прямо поставил вопрос:

— Скажите, батюшка, куда вы ведете рабочих, вы чего собственно хотите?

— Дайте мне предварительно слово, что я не буду здесь задержан, — заявил тогда Гапон.

Когда министр дал обещание, Гапон сказал:

— Я добиваюсь конституции.

У министра вытянулось лицо, и он воскликнул:

— Это химера, бредни! В России не может быть в скором времени конституционного образа правления.

— А вот посмотрим, — будто бы ответил Гапон и, попрощавшись, направился к двери, предполагая, что министр все же распорядится об его задержании; но тот сдержал слово.

У подъезда Гапона ждала группа ближайших его помощников-рабочих, с которыми он отправился в один из «Отделов» и с тех пор более уже не возвращался на свою квартиру.

Пережитые им события 9-го января, по-видимому, произвели на него чрезвычайно сильное впечатление.

— Так кругом меня валились убитые и раненые, кровью обрызгивало, — рассказывал он, и по его лицу проходила нервная дрожь.

По поводу своих ожиданий от этого шествия Гапон разно высказывался: то он говорил, что считал возможным исполнение по крайней мере некоторых его требований; то, наоборот, заявлял, что заранее был уверен в отказе, но считал полезным это движение, как наглядный урок для масс, возлагавших все свои надежды на царя.

Не безынтересна одна подробность: когда Гапон 9-го января увидел вокруг себя валившихся людей, он мысленно уже прощался с жизнью. Но бывший с ним инженер П. Рутенберг, с его согласия, обрезал длинные его волосы, затем, накинув на него чье-то пальто, вывел его из толпы, потом помог ему скрыться, а затем и выбраться за границу.

Рассказывая подробно обо всех этих обстоятельствах, Гапон восклицал с восторгом:

— Ну, да и ловкий же человек: никому не пришло в голову запастись ножницами, а он догадался!

В Петербурге он скрывался у разных лиц, затем был вывезен оттуда спрятанным на дне простых саней, покрытых рогожей. Перебраться через границу помогли ему евреи.

— Они знали, что я христианин, и все же с радушием и бескорыстием помогли мне! — сообщал он о них с умилением. — Говорят, будто евреи несимпатичный народ, эксплуататоры; нет, я убедился, что это неверно: они хорошие люди, между ними встречаются лучшие люди, чем между христианами.

В этих похвалах евреям за их добродетели, обнаруженные в оказанной ему помощи, было много простодушия и наивности.

Все свои рассказы о событиях 9-го января Гапон неизменно заканчивал заявлением о необходимости готовиться к террористическим актам, а также и к вооруженному восстанию. При этом он высказывал глубокое сожаление о том, что революционные организации не заготовили к 9-му января достаточного количества оружия.

В новом выступлении, представлявшемся Гапону неизбежным в ближайшем будущем, ему казалось, он по-прежнему будет играть самую видную руководящую роль. Но, будучи тогда уже лишенным права носить рясу, он, по-видимому, предполагал, что в другой раз ему придется фигурировать в качестве полководца, вооруженного огнестрельным оружием и восседающим на ретивом коне. Для этого он самым усердным образом обучался в женевском манеже верховой езде, а в тире — стрельбе из разного оружия. Такие именно упражнения всего необходимее, думал он, для него.

— Вот вы и ваши товарищи все повторяете, что мне надо читать, чтобы познакомиться с разными политическими партиями и вопросами. Но социалисты-революционеры — более живые и практичные люди: они мне советуют обучаться всяким техническим и конспиративным приемам.

Говоря это, Гапон сообщал, как у него распределено время между разного рода «упражнениями», причем оказывалось, что у него действительно не оставалось свободного часа для умственных занятий. Между прочим, по его словам, он также обучался искусству приготовления динамита и бомб. Когда же у него оставался свободный час, он посвящал его литературной и агитационной деятельности, если можно так выразиться.

Дело в том, что Гапон время от времени выпускал в свет разного рода прокламации и воззвания, то к народу вообще, то к рабочим, крестьянам и пр. У меня под рукой нет ни одного из этих замечательных произведений. Но если читатель вспомнит, что Гапон отличался полнейшим невежеством в социальных и политических вопросах, то он легко сам представит себе, какова могла быть ценность этих листков. Бессодержательные, полные трескучих слов и восклицательных знаков, прокламации эти отличались большой кровожадностью 1). Нужно было отличаться совершенным отсутствием какого-либо литературного вкуса, чтобы одобрять эти произведения. Когда вначале он показал одному из с.-д. литераторов черновик одной из этих прокламаций, тот прямо посоветовал ему не отдавать его в печать. Гапон решительно не согласился с этим.

— Вы, социал-демократы, все критикуете, всем недовольны, все вам не нравится, а вот социалисты-революционеры очень хвалят этот листок и берутся отпечатать его в своей типографии.

Вскоре эта, как и другие его прокламации, действительно появились в печати в издании названной партии. После двух-трех напрасных попыток получить предварительно одобрение социал-демократов, Гапон перестал приносить кому-либо из них свои рукописи, от чего последние, конечно, не становились ни более содержательными, ни менее высокопарными. Неудивительно, поэтому, что Гапон проникался все большей неприязнью к социал-демократам и, наоборот, рассыпался в похвалах социалистам-революционерам.

— Вот люди! — восклицал он с умилением: — Социал-демократы — теоретики, они не знают ни России вообще, ни народа нашего и его жизни в частности. Может быть, они хорошо понимают в книжках, — я в этом не судья. А социалисты-революционеры — люди дела, практики. Им теории не важны, лишь бы человек был отважен да предан народному делу. Они от меня ничего не требуют, не критикуют моих действий. Наоборот, они всегда хвалят меня.

По своей наивности он не подозревал, что такие похвалы имеют сомнительную ценность.

Здесь, мне кажется, не излишним привести следующее сообщение Л. И. Аксельрод.

«Гапон написал нечто вроде поэмы, темой которой было хождение петроградского пролетариата, с ним во главе, к царскому дворцу. Поэма была написана в грубых, демагогических тонах, вульгарное содержание выразилось в соответственно грубой, демагогической форме. Гапон решил прочесть ее Плеханову и мне. В кабинете Георгия Валентиновича Гапон и прочел ее. Кроме нас троих никого не было. Во время чтения Г. В. слушал, как всегда, серьезно, внимательно, не пропуская, я уверена, ни одного слова, — манера слушать Г. В. мне была хорошо знакома. По выражению его лица нельзя было бы определить, нравится ли ему вещь, или нет, что, между прочим, вытекало не из нарочитой скрытности, а было следствием полного внимания к читанному. Гапон читал, лишь изредка поглядывая на своих слушателей, в особенности, конечно, на Г. В. Чтение кончилось, наступило минутное молчание. Затем Плеханов встал. Я видала Плеханова в продолжении долгих периодов и при различных положениях. Но таким я его видела в первый и единственный раз. Г. В., вообще имея довольно импонирующую внешность, как бы сразу вырос во много раз и как-то внезапно стал чрезвычайно большим и величественным.

— Так вы думаете, — обратился он к Гапону, — что к народу можно и нужно обращаться с такими детскими сказками! Народ, это — ведь самая большая сила в историческом движении; народ, это — великая вещь, и обращаться к нему с убаюкивающими сказками есть прямое и ничем не оправдываемое преступление. Идти в народ — значит уметь говорить серьезно и соответственно этому облекать свою речь в простую, ясную и истинно-красивую форму, а вы вот вообразили, что народ из мальчишек и что ему можно рассказывать поэтому вульгарные сказки.

Гапон был очень смущен и страшно побледнел. Тут Плеханов взглянул, дав мне понять, что лучше мне удалиться, так как мое присутствие ему мешало развернуть надлежащим образом свою политическую речь: он все же щадил Гапона. Я ушла. На следующий день явился ко мне Гапон. Я обратилась к нему с вопросом: «А что, отец Гапон, как вам вчера понравился Плеханов?» — Позвольте мне сделать отступление и сказать мое впечатление о Гапоне. Оно следующее: несчастные стороны характера этого человека привели его к самому страшному преступлению — к предательству. Тем не менее Гапон был очень чутким человеком, и в душе его был несомненный контакт с народной массой. Он поэтому живо почувствовал большого человека и истинного представителя народа и на мой вопрос ответил таким образом: «Знаете, Любовь Исаковна, если бы мои привычки священника не оскорбили Плеханова, я пал бы перед ним на колени и поцеловал бы его ноги, — он истинный представитель народа»».

Примечания автора

1) Г. В. Плеханов говорил об этих произведениях: «Гапон водрузил крест на бомбу».

Вернуться к оглавлению

Л.Г. Дейч. Священник Георгий Гапон. Из книги: Провокаторы и террор. Тула, 1926 г.

Далее читайте:

Дейч Лев Григорьевич (1855-1941), биографические материалы об авторе книги.

Гапон Георгий Аполлонович (1870-1906), биографические материалы о герое книги.

Гапон Георгий. История моей жизни. «Книга», Москва, 1990. (Вы можете стаже скачать файл в формате .FB2 для электронных книг - gapon-georgij_gapon.zip).

Карелин А. Е. Девятое января и Гапон. Воспоминания. Записано со слов А. Е. Карелина. «Красная летопись», Петроград, 1922 год,  № 1.

С.А. Ан-ский. Мое знакомство с Г. Гапоном. С. А. Ан-ский (Семен Акимович Раппопорт). Собрание сочинений. Книгоиздательское Товарищество "Просвещение". С.-Петербург, 1911-1913, том 5. Из заграничных встреч.

Л. Г. Дейч. Священник Георгий Гапон. Из книги: Провокаторы и террор. Тула, 1926 г.

Рутенберг П.М. Убийство Гапона. Ленинград. 1925.

Чернов В.М. Личные воспоминания о Г.Гапоне.

Б.Савинков. Воспоминания террориста. Издательство "Пролетарий", Харьков. 1928 г. Часть II Глава I. Покушение на Дубасова и Дурново. XI. (О Гапоне).

Спиридович А. И. «Революционное движение в России». Выпуск 1-й, «Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия». С.-Петербург. 1914 г. Типография Штаба Отдельного Корпуса Жандармов. V. 1905 год. Гапоновское движение и его последствия. Третий партийный съезд. Конференция меньшевиков.

Маклаков В.А. Из воспоминаний. Издательство имени Чехова. Нью-Йорк 1954.  Глава двенадцатая.

Герасимов А.В. На лезвии с террористами. Воспоминания руководителей охранных отделений Вступ. статья, подгот. текста и коммент. З.И. Перегудовой. Т. 2. - М.: Новое литературное обозрение, 2004. Глава 4. Герой «Красного воскресенья».

Э. Хлысталов Правда о священнике Гапоне "Слово"№ 4' 2002

Ф. Лурье Гапон и Зубатов.

Петиция рабочих и жителей Петербурга для подачи царю Николаю II, 9 января 1905 г.

Революция в России 1905 - 1907 (хронологическая таблица).

Кто делал две революции 1917 года (биографический указатель).

Царские жандармы (сотрудники III отделения и Департамента полиции).

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС