 |
|
|
 |
Гиренок Федор Иванович |
|
Антропологические исследования |
XPOHOCБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИКАРТА САЙТА |
КАНТIX. Время порока47. Время порока Бессознательное дает о себе знать смутными представлениями. Никому нельзя играть смутными представлениями. Потому, что они сыграют с тобой злую шутку. Например, половая любовь. Это смутное представление. За игру с ним мы расплачиваемся 10 годами порока. С 15 пет до 25. В 15 лет мы уже созрели для половой любви. Но еще не можем создать семью. В 25 появляется материальная возможность для создания семьи. И вот этот разрыв Кант называет 10 годами порока. Половое созревание не ждет социального созревания. Или похороны. Вот ты просишь похоронить себя в саду, под деревом, чтобы над тобой была тень. Это тоже игра смутного представления. Ибо тени существуют для живых. Игра с чувственной видимостью допустима только в живописи.
48. Аффекты, страсти и пищеварения Удовольствие можно получить сразу. Все. А можно его растянуть во времени. Проглатывать по кусочкам. Смакуя. В первом случае мы имеем дело с аффектом. Во втором - со страстью. Где много аффектов, там мало страсти. Аффект торопит. Спешит. Ему некогда. Он не любит откладывать удовольствие на потом. Страсть не торопится. Аффект открыт и честен. В нем есть что-то животное. Страсть есть только у людей. Она скрытна и коварна. Например, стремление к свободе - это страсть. Безудержная радость - аффект. Страсть не опасна для жизни, а аффект - опасен. Допустим, тебе повезло. И ты получил огромные Деньги. И тебе неожиданно открылись виды на неизмеримое счастье. Радость может быть так велика, что твое сердце не сумеет ее вынести. И разорвется. И ты скоропостижно умрешь. Поэтому Кант отдавал предпочтение не аффектам, а страстям, полагая, что человек должен отмеривать себе такую дозу удовольствия, чтобы она могла еще увеличиваться. Чтобы не было передозировки. Выше страсти только разум. Ибо он одну склонность хитрым образом совмещает с другими склонностями. Страсть же односторонняя штучка. Она в угоду одной склонности оставляет в тени другие. И уже не разум, а она предписывает тебе цели, в соответствии с которыми тебе надо поступать. То есть принципы человека разбиваются о страсти. Аффекты же, поскольку они существуют, Кант предлагает использовать рационально. В целях улучшения пищеварения. Например, все тихо. Спокойно. И скоро обед. А ты побрани своих детей. Придирись к ним. Разгневайся. Ибо гнев - верное средство для хорошего пищеварения. А чтобы успокоиться, тебе нужно сесть. Устроиться поудобнее. И гнев твой смягчится. "Удобное сидение приходит к снижению напряжения" Чтобы очиститься, нужно поплакать. Или посмеяться. Через эти аффекты природа содействует нашему здоровью.
49. Привычка, мысли и зов сердца Итак, добродетель приемлема, если она возникает из мыслей, а не из чувств. А так же, если она возникает всякий раз заново и каждый раз является первым началом, а не вторым. Или третьим. А это значит, что вот ты пожалел ближнего, помог ему из чувства сострадания, а Кант говорит тебе, что ты поступил плохо. Неосмысленно. Следуя чувству. А чувства они, ведь, преходящи. Неустойчивы. Они приходят и уходят необъяснимым образом. И на тебя самого это их движение не оказывает никакого влияния. Вот, если бы чувства можно было вызывать произвольно, то тогда другое дело. Тогда бы ты сказал себе: сострадай. И стал сострадать. Сказал себе: люби. И полюбил. Но чувства волевым образом не производятся. И поэтому ты сегодня сострадаешь, а завтра проходишь равнодушно мимо того, кому ты еще вчера сочувствовал. А вот мысли - это другое дело. Их можно вызвать волевым образом. Они устойчивы. Непреходящи. Сказал себе: помогай бедным. И помогаешь. Из идейных соображений, а не по зову сердца. То есть идейно жалеть можно и с пустым сердцем. Окаменевшими чувствами. Исходя из мысли о благе. Или мысли о долге. Правда, Кант не допускает и мысли о том, что можно изнасиловать добром, рожденным из образа мыслей. Вот ты даешь ему добро из идейных соображений, а он не берет. Не понимает своего счастья. И тогда ты ему это добро можешь насильно вручить. "Всякий раз заново" добро возникает для того, чтобы не сложилась привычка. Чтобы не сработали традиции. Обычай. Ведь, если ты будешь полагаться на традиции, то тогда добродетель будет рождена обычаем, а не тобой. А это значит, что она смещает тебя из центра. Делает тебя бессубъектным. Не ты -точка отсчета, а она. Традиция. И тогда она в тебе делает себя. А ты как попугай, только рот открываешь. Обычай лишает тебя "Я". разумности. Поэтому-то Кант и говорит, что "все привычки достойны осуждения" . А чтобы твое Я осталось в центре, чтобы от него отсчитывались действия, добро должно быть первоначалом. У него не должно быть родственников. Друзей. Оно не должно ни на чем основываться. Только на себе самом. Да на образе мыслей. Правда, для этого человек должен быть голым. Чистым. Без при- вычки без культуры, без традиций. Без того, что работает за тебя и делает тебя частью целого. Отмеченное обстоятельство делает теорию Канта уязвимой. Конечно, если у человека нет привычек, то у него нет и дурных привычек, А если нет дурных привычек, то человек перестает быть злым. И теория дозволенной моральной видимости становится ненужной. Ведь она сама строится на предположении о том, что мало-помалу тот, кто делает добро из видимости, для кажимости, в конце концов станет делать его по привычке. Ко всему привыкает человек. И к подлости. И к святому. Человек - это его привычки. Вот ты привык подавать нищим. И подаешь. По привычке. Или привык уступать место старикам. И уступаешь. А Канту это не нравится. Ибо все это происходит по привычке. Механически. Как повторение одного и того же. Анонимно. Он полагает, что в привычке из тебя выпирает что-то животное. Инстинктивное. Конечно, это хорошо, что ты привык подавать нищим. Это доброе дело. Но добро в нем лишено моральной ценности. Ибо поступок твой совершен по привычке. А нужно, чтобы ты поступал из долга. Вот идешь ты и видишь нищего. И у тебя к нему отвращение. Он дурно пахнет. Но вот ты вспомнил о своей принадлежности к человечеству и о том, что нищий - это тоже человек и, поборов свое отвращение, делаешь подаяние. Этот поступок имеет моральную ценность. Ибо в нем исполнен долг. "Добродетель не должна превращаться в привычку, а всегда должна возникать из образа мыслей как нечто новое и первоначальное" Без привычки невозможно жить в доме по-человечески. Например, Кант. Он любил есть и пить в одно и то же время. Равно как ложиться спать и вставать. Это был его способ обживания мира. Это были его привычки. Для них Кант сделал исключение, полагая, что природа здесь не любит свободного произвола. Или вот мысль. Если бы она рождалась всякий раз заново, то никто не узнал бы ее как мысль. Далее. Добро, возникающее из образа мыслей, это не добро, а мысль о добре. Что-то идейное. Нежизненное. Поэтому добро нуждается в навыке добра, а ум-в навыке ума. В привычке к мысли.
50. Страдания и покой Всякому удовольствию предшествует покой. Но покой не является стимулом к действию. Источником беспокойства. Поэтому Кант предположил, что "всякому удовольствию предшествует страдание". Аргументы его таковы. Жизнь человека прогрессирует. Становится лучше. И поэтому, если бы она начиналась с удовольствия, то и заканчивалась бы удовольствием. И люди бы умирали с радостью. С удовольствием. Что нелепо. Кант делает допущения, что наша жизнь начинается со страдания. Что страдание предшествует удовольствию. Ведет к нему. Например, у тебя умер любимый родственник. И оставил тебе наследство. Тебе горько, что его нет. И радостно, что он тебе оставил наследство. Это Горькая радость. Сладкая боль. Оксюморон, сохранивший причину действия. Страдания не нужны только мыслящему человеку. Потому что для него сама мысль является источником беспокойства. Страдания - народу. Мысль -интеллигентам. И уже одно это распределение приведет ко всеобщему движению. К полному уничтожению покоя.
51. Совесть, принципы, и поддельное добро Человек отличается от животного тем, что у него есть изнанка. Второй план сознания. И этот план не совпадает с первым. Кант же полагает, что у человека есть принципы. И поэтому он не бросается туда и сюда, подобно туче комаров. В зависимости от кахедого случая. То есть у человека есть характер. А у животного его нет. Но что делать, если принципы когда-нибудь потускнеют, а характер ослабнет. Ведь тогда, согласно Канту, должна проступить наша животность. А она не проступает. И ожидаемые инстинкты замещаются модой. Кант относит моду к рубрике глупости. Хотя и полагает, что "лучше быть всегда дураком по моде, чем дураком не по моде". Феномен моды обессмысливает теорию человека, поступающего согласно принципам. Более того, в принципах нет теплоты. Чего-то человеческого. В них есть что-то машинное. Автоматическое. На принципах может строиться жизнь одномерного человека. А одномерный человек никогда не сокрушается. Не делает глупостей. Все, что нельзя изменить, он выбрасывает из головы как нечто далекое и анонимное. Улучшая самого себя, свои принципы одномерный человек Канта никогда не решится на действие без надежды на успех. На отчаянный поступок. Ведь он-то понимает, что нельзя изменить то, что не в твоей власти. Кант полагает, что нет в мире причин для того, чтобы было добро. Что оно бывает из принципов. Стараниями одномерного человека. Что причины есть для зла. Что злоба - это темперамент. Природа. И никакое зло не возникает из принципов. Ведь если бы оно возникало из принципов, то тогда человек ничем не отличался бы от дьявола. И над этим злом никто бы не смог одержать победу. И прогресс был бы невозможен. КанТ не обратил внимания на феномен роддельного добра. Его заметил В.Соловьев и описал. Во-первых, принципы бывают разные. Хорошие и плохие. И нет принципов для отбора принципов. Есть мораль. И она должна предшествовать вкусу. Во-вторых, на принципе можно наладить массовое производство поддельного добра, т.е. зла. Что Кант не допускал. В-третьих, принципы возможны и у бессовестных. Сама эта возможность заставляет признать совесть в качестве того, что предшествует всяким принципам.
52. Бах и крематорий Одинокому человеку не надо украшать себя. Или свой дом. Ему не нужно нравиться другому. Показывать себя с хорошей стороны- Лицемерить. Он живет в несимулятивном пространстве подлинного. В этом пространстве нет причин для эстезиса. Для того, чтобы возникла эстетическая дистанция. Ибо она определяется присутствием другого. А его-то как раз и нет. Себе же каждый человек и так дан полностью. Одинокий не эстет. Он этик. Другой заставляет тебя устраивать шоу. Показывать себя. А чтобы показать себя, нужно решить, что ты будешь показывать, а что тебе лучше скрыть. Другой создает в нас изнанку, скрытую сторону как условие предъявления себя другому. Он заставляет нас выбирать. Лицемерить. И если ты угадал меру другого, понравился ему, то у тебя есть эстетическая способность суждения. Ведь ты выбрал не то, что тебе нравится или не нравится, а то, что нравится другому. Для того, чтобы угодить другому, нужно иметь хорошо развитое продуктивное воображение. Если бы человек зависел только от ощущения, то он ничем бы не отличался от животного. И тогда ощущения определяли бы, что для тебя приятно, а что неприятно. Но у человека вмешивается в процесс восприятия воображение. А оно свободно. И тебе нужно выбрать предметы воображения. Так вот, одинокий выбирает их в соответствии со своей природой. А публичный человек - в соответствии с природой другого человека. Первый морален. Он видит изнутри своего мира. Второй эстетичен. Он смотрит со стороны другого. Извне. Ему нужно согласовать свободу воображения с законами внешнего мира. Поэтому эстетический вкус - это правила выбора с точки зрения другого. А не просто правила выбора, как думал Кант. Выбирает и одинокий. Но одинокий не нуждается в сообщении с другим. Теория вкуса связана Кантом с теорией аморального человека. Вообще-то, человек аморальное существо. И хитрое. И вот он хочет понравиться другому человеку. Хочет вызвать восхищение публики. Для этого ему нужен вкус. Воспитанность и манеры. То есть вкус, говорит Кант, внешне содействует моральности. А если другому нравится то же, что и тебе, то от скоординированности удовольствий можно получить еще и удовольствие второй степени. Удвоенное удовольствие. Вот ты отправил в крематорий очередную партию людей, а затем послушал фуги Баха, почитал стихи Кибирова, получил удвоенное удовольствие и эстетически посодействовал своей моральности. Кант не прав. Прав одинокий в своем одиночестве. Одинокий полагается на совесть. А она находится в мире внутреннего. Кант полагается на всеобщее. А она находится во внешнем мире. Это право и нравственность. Они зависят не от твоей воли. а от устройства общества. Пусть ко всеобщему лежит через голос, который овнешняет внутренний мир. Объективирует его. Внутренний мир чувства, воплощаясь в голосе, угасает. Поэтому люди плачут, стенают. Артикулированный голос овнешняет через слово.
Оглавление:I. Антропология как путешествиеII. Кант против АристотеляIII. Антропология АдамаIV. Три порока человекаV. Антропология умаVI. Человек-актерVII.Болезни душиVIII. Воображение и мысльIX. Время порока
|
|
БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА |
|
© Гиренок Федор Иванович, 2002 г.редактор Вячеслав Румянцев 25.01.2002 |
