Анафема

Утром узнали, что вчерашним распоряжением министерства печати газета "День" была действительно закрыта. Но Невзоров смог в понедельник вечером выйти в эфир и сказал все, что нужно. В тот день закрыть "НТК 600" помешала Белла Куркова. За это ей, возможно, что-то и зачтется. Думаю, в том что массового расстрела не произошло в ночь с 27 на 28 сентября, основную роль сыграл выход "600 секунд".

В 6.00 вокруг "Белого дома" были выставлены плотные кольца войсковых оцеплений МВД.

С этого дня мы в полной изоляции. Нас обнесли спиралью "Бруно", запрещенной к использованию еще в 30-е годы Лигой Наций. Во время традиционного обхода Ачалов рассказал, как у него на учениях один боец случайно зацепился за такую проволоку и мгновенно запутался. Солдата пришлась вырезать из "колючки" с помощью автогена. Посмеялись, что у Ельцина собрались явные идиоты - сами дают против себя очевидные козыри. К нам, как и прежде, не пропускают машины "Скорой помощи", грузовики с питанием и соляркой. Ачалов рекомендует активно знакомить западных журналистов с такими фактами.

Со всех сторон нас окружили БТРы дивизии имени Дзержинского (ОМСДОН (19) с эмблемой в виде белого кулака на фоне красной звезды. У мэрии со стороны гостиницы "Мир" поставили БТР (20) желтого цвета с двумя мощными громкоговорителями наверху.

Разлапистый БТР из-за сходства с рептилией окрестили "Желтым крокодилом". Многие называли его "Желтым Геббельсом".

Политработник дзержинцев отличался большой тупостью. С 18.00 "Желтый Геббельс" стал ездить вокруг "Белого дома", останавливаясь для "партполитработы" у каждого поста. Начали они с того, что стали перебивать церковные службы и молебны пошлыми песенками. В целом, тактика была позаимствована из фильмов про немецких карателей и русских партизан: сначала музыка, потом записанные на пленку речи типа: "Рус Иван, сдавайся", и так непрерывно по кругу. Все это самодовольным голосом с сильным западно-украинским акцентом. Еще утром "Желтый Геббельс" объявил от имени правительства Москвы очередной ультиматум: всем выйти из здания и сдать оружие, срок исполнения - 24 часа, в противном случае - штурм.

Наступили прямо-таки ноябрьские, холода, выпал первый снег. Учитывая, что многие пришли без теплых вещей, поразительно, как баррикадники пережили эту пятидневную стужу в условиях блокады и отсутствия связи. К этому времени уже отсеялись все нерешительные. Те из оставшихся, кто попытался с началом заморозков сходить за теплой одеждой, не смогли пробиться обратно вплоть до 3 октября. В неотапливаемом Доме Советов температура была ниже 6-8 градусов. Что же касается традиционных обходов уличных постов, то тут мы промерзали, как следует. Дело в том, что даже у приболевшего Ачалова не было куртки. Он выходил на обход либо в летней кожаной куртке Ивана, либо в куртке Полушефа. В этот день к Ачалову, у которого поднялась температура под 39, по указанию Полушефа мне пришлось привести врача - полковника медицинской службы.

Поступила информация, что нас поддерживают субъекты Федераций, и по инициативе Илюмжинова вчера, 27 сентября, они приняли совместное обращение по этому поводу. Требуют от Ельцина включить свет, дать тепло, воду и связь в "Белый дом". Все это передал на всю страну Невзоров в "Секундах". Василий, Владимир и ряд других уходят в город. Предлагают и мне отправиться с ними. Отказываюсь, так как не уверен, что удастся пробиться обратно.

Вскоре выясняется, что к нам не впускают никого. Гражданских выпускали. Выходящих из "Белого дома", милиционеров задерживали. Смену сотрудников Департамента охраны, ушедшую с дежурства домой, изолировали всю целиком. Пройти в "Белый дом" удается лишь через три дня Илюмжинову со стороны мэрии, да и то с личный пропуском Черномырдина.

Как проник 2 октября в "Белый дом" Кобзон, так никто тогда и не понял (после событий стало известно, что Кобзон шел к Руцкому как парламентер от Черномырдина).

(Информационный материал по состоянию медицинского обеспечения защитников Верховного Совета РФ с 21 сентября по 4 октября 1993 г. Из доклада, подготовленного врачами Спасательного центра Московской медицинской академии имени И. М. Сеченова)

...К нам на 13-й этаж приходит человек из аппарата Воронина. Говорит, что для штаба Ачалова освободили апартаменты Баранникова. Сам он перебрался поближе к Хасбулатову и теперь все силовики будут рядом в одном крыле. Это облегчает задачу и нам, и атакующим. Показывает, где располагаются эти комнаты.

Опять поступила информация о предстоящем штурме с указанием времени, 13-й этаж "засвечен". Нет воды. Лифты не работают. Особо не набегаешься. Лишь один Макашов еще способен ночи напролет со своей группой неутомимо кружить по этим лестницам, расставляя и проверяя посты.

Быстро переселяемся на 2-й этаж в апартаменты Баранникова. Теперь в одной зоне мы все: на 2-м этаже - Ачалов с Дунаевым, этажом выше - Руцкой, двумя - Баранников. На 5-м этаже короткий коридор соединяет блок с апартаментами Хасбулатова. Наше шестиэтажное "правительственное" крыло вокруг 24-го подъезда с легкой руки какого-то шутника-пессимиста прозвали "блоком смертников". В это опасном соседстве оказался и председатель комитета ВС РФ по судебной реформе, законности и правопорядку - он на 6-м этаже прямо над Дунаевым.

Окна выходят в упор на мэрию и гостиницу "Мир". Виктор Павлович предусмотрительно не только поднялся повыше, но и поменял сторону. Кабинет и.о. министра внутренних дел Дунаева - напротив нас через коридор. У него на столе радиотелефон спутниковой связи, минута разговора стоит доллар.

Пока его нет, решительно оккупирую телефон. Узнаю, что за моей квартирой установлено наблюдение. На лестничной клетке Постоянно дежурят какие-то люди отнюдь не эмбэшного вида и следят за теми, кто заходит в квартиру. Видимо, могущественный г-н Х спохватился, что, сдав и упустив меня, он совершил оплошность. Теперь запоздало пытается ликвидировать последствия.

Когда возвращается хозяин кабинета, спрашиваю, как будут располагаться посты его внешней охраны. Дунаев слегка дрейфит, говорит, что на них с Ачаловым достаточно и одной нашей внешней охраны. Говорит, что будем держаться все вместе. У него, как и Баранникова, на этом этапе всего несколько человек. Реально люди только у Ачалова.

Достали из сейфа последние полцинка патронов. Приношу к нам вниз. Николай встречает боеприпасы довольным возгласом. Он и Веслав азартно опустошают ящик, готовясь к отражению атаки.

В это время к нам прибегают спелеологи-разведчики. Говорят, что к ним в спортзал через подземные коммуникации, похоже, подлез ОМОН. Просят прислать двух человек с автоматами, чтобы проверить подземелье. Полушеф попросил меня сходить вместе с ребятами. Больше никого свободного в этот момент рядом не было.

Спускаемся в бывшую приемную Президиума Верховного Совета, иначе - спортзал или "Объект 100".

Первый раз попадаю в это здание - двухэтажный дом прямо за "Белым домом" с противоположной от Москва-реки стороны. Подвал огромен простирается под всем этим зданием. Под высокими шестиметровыми потолками подвала прямо на бетонном полу спит много народа. Здесь размещается полк Маркова. Очень тепло, впервые за последние дни согреваюсь. В свитере стало даже жарко. В подвале, помимо верхнего выхода на улицу, две огромные сейфовые двери размером с "КАМАЗ". Одна из этих дверей ведет куда-то за пределы "Белого дома", другая по плану должна вести в галерею комнат с ночлежными нарами под "Белым домом". В углу подвала таких же размеров, как и двери решетка, закрывающая выход в широкую шахту с круговой лестницей. По плану подземных коммуникаций на дне шахты глубиной в 30 метров на 216-й ступени есть дверь, выходящая прямо на железнодорожные пути метрополитена в сторону станции метро "Краснопресненская" и Киевского вокзала. Именно из этой шахты и были слышны голоса несколько часов назад.

Обосновываюсь у этой решетки с автоматом, с другой стороны расположились безоружные наблюдатели - молодые спелеологи-разведчики.

Начальник штаба полка полковник Леонид Ключников заседает с какими-то отставными офицерами и не очень спешит организовать проверку подземелий, приходится его немного расшевелить. Сегодня спелеологи разведали подземный ход по коллектору под мэрию и дальше до Плющихи. Через полчаса собирается группа, ломаем замки и открываем решетку. Командир группы - Игорь - отвечает за роту безоружных баррикадников. Вместо того, чтобы пустить меня первым, требует остаться на месте, в случае прорыва из шахты ОМОНа открыть огонь на поражение и не допустить их проникновения в подвал. Игорь и еще несколько безоружных начинают спускаться - вниз. Такое отношение к оружию поражало только в начале, оно носило массовый характер. На баррикадах были безоружные, но достаточно твердые люди. Они предпочитали не рисковать потерей столь ценного для нас оружия. Следом за группой все же спускаюсь на дно шахты. После осмотра шахты командир группы блокирует дверь, выходящую на пути метро. Слышно, как мимо проносятся поезда.

Спелеолог-наблюдатель тычет пальцем в какую-то точку на схеме и говорит, что если открыть дверь на дне шахты и пройти немного через пути метро, те можно попасть на резервный подземный пункт управления штаба гражданской обороны. Это обычная неиспользуемая станция метро с двумя дизелями и запасом солярки на 2 недели, с системой вентиляции. Разведчик предлагает таким образом решить проблему электричества в "Белом доме". Парень был специалистом по каким-то подземным фортификациям.

Ребята сказали, что плана подземных коммуникаций под "Белым домом" у них нет, что там сам черт голову сломит, и можно хоть роте ОМОНа спокойно проникнуть через люки в "Белый дом".

Вернувшись, доложил все это начальству.

Над люками в подвале "Белого дома" ставят посты милиции из Департамента охраны, а когда утром доложили о заснувших и выронивших автоматы постовых милиционерах, их продублировали уже нашими постами. Заклинили все крышки люков, выходящие на тротуары и асфальтовые дорожки вокруг "Белого дома". Подземными коммуникациями многозначительно стал заниматься Особист полка, постепенно отдаляющийся от нас и дрейфующий в сторону Виктора Павловича Баранникова.

Баранников - единственный, кто до конца понимал всю важность технической защиты. Когда он увидел установленную у нас спецтехнику, то не успокоился, пока не выпросил все, что у нас оставалось. Сунул подмышку - и был таков. Вскоре один его охранник - бывший сотрудник ФАПСИ - удовлетворенно сообщил нам, что аппаратура у них на 4-м этаже уже успешно установлена - появились помехи у телевизора.

...С 21.30 репертуар "Желтого Геббельса" резко изменился -вместо "Путаны" пошел афганский цикл. Предпочтение было отдано песням об атаках, штурмах и де йствиях десантно-штурмовых батальонов.

Поздно вечером (около 24.00) стало слышно, как со стороны улицы Заморенова к нам пробиваются демонстранты. "Желтый Геббельс" пытался заглушать их афганскими песнями. Вскоре шум столкновения демонстрантов с ОМОНом стал отдаляться и затихать. Этот был первый день зверского избиения ОМОНом людей у станции метро "Баррикадная" И в ее окрестностях.

Как стало известно уже утром от нескольких очевидцев, демонстранты во время столкновения с ОМОНом перегородили дорогу и построили баррикады из пустых троллейбусов (спустили колеса, чтобы омоновцы не могли на руках их откатить).

Один милиционер - лейтенант - подогнал взятый им силой тяжелый тягач "КрАЗ" (водитель тягача №34-21 растаскивать баррикады отказался) и стал таранить им троллейбусы, не взирая, на то, что под колеса падали люди. Зацепив тросом оказавшуюся в центре баррикады электросварочную установку-прицеп на автошасси, лейтенант на большой скорости попытался ее выдернуть оттуда.

Установку занесло и бросило на демонстрантов. Случайно оказавшийся там подполковник столичной милиции не выдержал и попытался спасти пожилого 68-летнего мужчину. По свидетельству нескольких очевидцев, наблюдая избиение неловких стариков и мечущихся женщин, офицер плакал, матерился и кричал на омоновцев. Пытаясь выхватить из-под колес крана этого старика, он сам попал под удар автоприцепа, который тянул озверевший омоновец.

Позднее стало известно имя этого человека - подполковник Владимир Григорьевич Рештук из московского управления ГАИ, отец шестерых детей. Помню, что у всех нас вызвало огромное возмущение, что эту очередную жертву режима, его фактическое убийство ОМОНом и гибель на стороне демонстрантов средства массовой информации цинично выдали за дело рук "красно-коричневых", убивающих московских милиционеров.

Здесь же омоновцы забили до смерти и рабочего-ремонтника Дома Советов - отца двоих детей 38-летнего Валентина Климова, попытавшегося пройти к себе на рабочее место (от полученных травм он скончался в реанимации 2 октября).

Перед началом избиения безоружных людей ГУВД Москвы потребовало от медиков подготовить места для приема своих будущих жертв.