Елена КАРТАЛЁВА

2013 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Елена КАРТАЛЁВА

Русские и русскоязычные черты «тихих героинь» в «классической» и «современной» отечественной литературе

В рецензиях на первый авторский сборник современной писательницы В.Г. Галактионовой «Шаги» (1985) мы обнаруживаем предположение о тематической связи её прозы с творчеством старших современников, преимущественно – представителей «нравственно-философской» (Ю.И. Селезнёв) «деревенской» и околодеревенской прозы.

Позже, в отзыве на её дебютный роман «Зелёное солнце» (1989), В.В. Бадиков подтвердит эту чужую догадку, разбирая образ героини-рассказчицы Катерины Изотовны Анохиной, в характере которой, по мнению рецензента, «привлекает не столько мученица, сколько упорная праведница» [1. С. 142].

Аргументированно поставив под сомнение такую исключительно «праведную» характеристику образа Анохиной, В.А. Педченко, тем не менее, оговаривается, что «опираясь на <…> примеры из творчества писателей «деревенской прозы», можно с большой долей уверенности утверждать, что проблема настоящих строителей русской жизни была и остаётся одной из центральных в отечественной литературе» [8. C. 24].

Возвращаясь к первой упомянутой рецензии «…Огонь, мерцающий в сосуде» (1986), невольно отмечаешь, что её автор не может сдержать обычно не свойственного строгому и беспристрастному литературоведу восхищения и удивления магией галактионовского слова. «Мы знаем, – не без учёной самоуверенности утверждает Зинаида Поляк, – деревенских старух: кто не знает их после Абрамова, Астафьева, Распутина! Но эти – вдруг хватают за сердце какой-то своей, щемящей нотой. <…> В них нет, – прямо-таки с маршаковским пафосом 130-го шекспировского сонета продолжает исследователь, – ничего возвышенного, патетического, но их устами говорят Время и История» [9. С. 199].

Упоминание имени В.П. Астафьева в первом ряду писателей, возвратившихся в XX веке к тому подлинному подтипу русской православной личности, которую мы, благодаря Ю.И. Селезнёву, привыкли называть «тихими героями» [Цит. По: 7. С. 117], является ситуацией, симптоматичной не только для конца 1980-х, но и для второго десятилетия XXI века.

В периоды нравственных и социальных потрясений именно отношение к подобным характерам, на наш взгляд, во многом определяет границы нравственного диапазона как иных «героев настоящего времени», так и авторов знаковых произведений «современности».

Эта особенность подмечается, в частности, через образ «интеллигентного» героя-рассказчика повести Л.И. Бородина «Бесиво» (2002), в которой, по мнению Н.Л. Федченко, «художественно выражено авторское видение проблем российской государственности» [2. C. 618]: «Попробуй-ка в сей день отыскать человека, любящего и знающего толк в говорении, – чтобы со смыслом и интеллигентному уху отрадно. Присмотришься иной раз к какой-нибудь почти распутинской старухе или к почти беловскому старику, подкатишься-подмылишься на разговор, да нарвёшься на такую неоригинальную матюганину, что хоть в запой уходи от тоски» [2. С. 504].

Как показывает практика, даже в классической школьной программе по литературе (В.Я. Коровиной) подрастающему поколению нередко предлагаются далеко не в лучшие образцы отечественной прозы, в которой фигурируют «тихие герои» или близкие им по духу персонажи. Это и во многом надуманная повесть «Телеграмма» (1946) К.Г. Паустовского, и неоднозначный рассказ «Матрёнин двор» (1959) А.И. Солженицына, и рекомендованный для внеклассного чтения одиозный «Печальный детектив» (1986) В.П. Астафьева.

Нелёгкими, но плодотворными для восприятия подростков, на наш взгляд, являются образ Юшки из одноимённого рассказа А.П. Платонова (1935), образ Акимыча из рассказа Е.И. Носова «Кукла», образ Дарьи Пинигиной из повести В.Г. Распутина «Прощание с Матёрой» (1976). Безусловно, обязательным для изучения и вдумчивого прочтения является образ Доброго Фили в одноимённом стихотворении (1960, 1967, 1971) Н.М. Рубцова, в котором присутствует отнюдь не идиллия, как обозначается в первой публикации (под названием «Лесной хуторок»), а как верно подмечает Ст. Ю. Куняев, «струя свежего воздуха и живой воды» [6. C. 151] и подлинный «русский образ прекрасного мира, который мы создавали веками и который сегодня позволяем разрушать» [6. C. 182].

Обратиться к этой проблеме более детально побуждают как многочисленные, посвящённые данному вопросу работы исследователей Южнорусской литературоведческой школы (Ю.М. Павлова, Н.И. Крижановского, Е.С. Гапон, Д.А. Ковальчука и др.) – в частности, так и результаты педагогического процесса и литературы последних десятилетий – в целом.

Стремление новых поколений писателей обратиться к характерам известным и, казалось бы, уже давно окончательно раскрытым, подчас оказывается не таким уж безосновательным. Эту обоснованность замечает, в частности, ученица 11 класса Лариса Сидер, сопоставляя программный рассказ К.Д. Паустовского «Телеграмма» с рассказом современным «Последний день Елены Николаевны» (2011) петербуржца Дм. Кремнёва.

Начинающая исследовательница отмечает, что автор явно художественно несамостоятельного образа старается уйти от ложных приёмов создания положительных персонажей, которые использовал его из-

/70/

вестный предшественник. Если у Паустовского потомственная образцовая героиня-интеллигентка давным-давно внутренне отстранилась от всех пришедших в итоге проводить её в последний путь жителей деревни, «замкнувшись в своей печали, в своём «мемориальном» доме» [10], то в рассказе Кремнёва последние минуты жизни типичной коренной ленинградки побуждают её соседей стать отзывчивей и лучше.

Важным, но незавершённым этапом в изучении данного типа личности можно назвать статью Д.А. Ковальчука «Любить, значит сострадать…», выходившую в газете «День литературы» (2009, №5) под более известным названием «Любовь и любование». Сопоставляя образы Мареи В.И. Лихоносова и Матрёны А.И. Солженицына, исследователь, на наш взгляд, не столько называет сходства и различия обеих «тихих героинь», сколько выводит основные признаки подобных, преимущественно женских, характеров.

Соглашаясь с обоснованным выводом автора исследования о том, что «по силе изобразительного таланта <…>, по духовной наполненности произведения Лихоносова не только не уступают, но превосходят сочинения нобелевского лауреата А.И. Солженицына» [5. C. 45], нельзя не отметить настораживающую тенденцию в схожести художественных приёмов создания портретов сомнительных праведниц, количественно, но не нравственно качественно преобладающих в отечественной литературе данного периода. Попробуем вслед за Ю.М. Павловым и Д.А. Ковальчуком подробнее рассмотреть типический образ праведницы Мареи в сопоставлении с «тихими героинями» В.Г. Галактионовой, а также с Марфой из рассказа Ю.П. Казакова «Поморка» (1957).

В исследовании названного рассказа Казакова, Ю.М. Павловым подчёркивается не только «святая жизнь девяностолетней старухи Марфы» [7. C. 117], но опять-таки и прежде всего не-единичность, не-исключительность подобных характеров, которые «являются духовным центром, идеалом личности» [7. C. 118].

Народный, неединичный идеал личности в малой, упомянутой в начале повести Галактионовой «Снежный мужик» (1982), представляют сразу три разнохарактерные «тихие героини», вдовы убитых или пропавших без вести на далёкой Великой Отечественной войне. В описании похода за хворостом, который совершает с бабушкой и её двумя соседками приехавшая «блудная овечка» Ольга Петровна, подчёркивается неизмеримое и всестороннее превосходство нестареющей правды «людей веры» (К.А. Кокшенёва) над преходящими правдёжками (Л. Аннинский) детей злободневности: «Бабушка Нюра прытко шла первой. За нею <…> бежала Танюшка. А впереди Ольги (курсив мой. – Е.К.) несуетливо и уверенно вышагивала Фектя» [4. C. 356].

Для молодых душой «тихих героинь» рассказа Казакова и малой повести Галактионовой не характерны две первые, выделенные Д.А. Ковальчуком, типичные общие черты у ложных праведниц: бездетность и тяжёлая болезнь.

Обращаясь к первой названной черте, невольно осознаёшь, что в большинстве образов «тихих героинь», созданных преимущественно амбивалентными и русскоязычными авторами XX века, незаметно скрадывается, постепенно нивелируется, последовательно вымещается, изымается и затем уже откровенно вымарывается образ женщины-супруги и женщины-матери.

В 1985 году, когда в далёкой Алма-Ате появился на свет первый сборник В.Г. Галактионовой, В.П. Астафьев, узаконенный мастер изображения правильных людей, окончил работу над романом «Печальный детектив», переполненным нравственно убогими образа-перевёртышами, не только искажающими самую суть женского высокого предназначения, но и поданных в качестве примера для подражания: оправдывающей свой безбрачный и аморальный образ жизни опекой над малолетним племянником тётушкой Липой, вовсе нравственно нездоровой Граней, приравнявшей покойного мужа к четырём надругавшимися над ней насильниками.

В крошечных рассказах Галактионовой из цикла «Слова на ветру опустевшего века», по форме напоминающих репортажи-монологи, отражающие высочайшие и непреходящие ценности человеческого бытия, «тихие героини» писательницы обладают новыми, нетипичными для творчества её предшественников чертами. Они обретают свой собственный голос – безыскусный, ненавязчивый и негромкий, но не растворённый в самодовлеющих муках собственного «я», а несущий цельное, объединяющее начало. Этот голос одаривает собеседника и читателя безмерной добротой и неподдельным участием, возвышающим «тихих» героев и героинь Галактионовой над их собственными жизненными трагедиями.

В «Слове о крысах» рассеиваются привычные стереотипы социального статуса и рамки «среды обитания» подобных персонажей. Героиней-рассказчицей данного «Слова…» является бывшая московская лимитчица, нищая русская женщина-мать, в Великую Отечественную войну проработавшая на шахтах для победы фронта и уже в мирное время окончательно подорвавшая своё здоровье на строительстве переменившейся и вновь начавшей пожирать своих детей-врачевателей столицы.

В 1998 году, когда появилось на свет поистине эпическое малое произведение Л.И. Бородина «Лютик – цветок жёлтый» («Москва», № 8) – единственное из впоследствии допущенных писателем для печати в юбилейном сборнике журнала «Москва» «Русский рассказ: Избранное (1957 – 2007)», и за двенадцать лет до появления очередного знакового романа «Спящие от печали» («Наш современник», №№ 3-4), в котором звучит «спокойная, терпеливая» [4. C. 276] песенка Нюрочки Бирюковой о восходящем «из ничего… до бытия» [4. C. 276] цветочке, Вера Галактионова в историческом «очерке конца века» «Чёрная быль – белая Русь» приводит целый ряд «приблизившихся к вневременной истине» [3. C. 26] цельных и

/71/

разных по возрасту прототипов своих «тихих» героинь и героев, отменивших самим своим существованием стереотипные возрастные границы.

Приведённые, далеко не единственные, примеры показывают необходимость дальнейшего изучения темы «тихих» героев и героинь в отечественном литературном процессе как на преподавательском, так и на исследовательском уровнях.

/72/

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Бадиков В.В. Искупление // Простор. – 1990. – № 8. – С. 142 – 145.

2. Бородин Л.И. Собрание сочинений: В 7 т. – Т. 2. – М.: Москва, 2013. – 624 с.

3. Галактионова В.Г. Слова на ветру опустевшего века: повести, рассказы, сказы, очерки. – М.: Московский писатель, 2000. – 516 с.

4. Галактионова В.Г. Спящие от печали: роман, повести. – М.: Астрель, 2011. – 607 с.

5. Ковальчук Д.А. Любить, значит сострадать… // Кожиновские чтения: Материалы VIII Международной научно-практической конференции (20-29 октября 2010 г.). – Армавир: РИЦ АГПА, 2010. – С. 41 – 43.

6. Куняев Ст. Ю. Поэзия.Судьба. Россия: Кн. 1. Русский человек. – М.: Наш современник, 2005. – 456 с.

7. Павлов Ю.М. Юрий Казаков: мгновения русской души // Ю.М. Павлов. Человек и время в поэзии, прозе, публицистике XX – XXI веков. – М.: Литературная Россия, 2011. – С. 112 – 131.

8. Педченко В.А. Художественная концепция личности в прозе В.Г. Галактионовой и А.А. Трапезникова конца XX – начала XXI вв.: монография. – Краснодар: КубГУ, 2012. – 195 с.

9. Поляк З. «…Огонь, мерцающий в сосуде» // Простор. – 1986. – № 10. – С. 198 – 203.

10. Сидер Л.А. Две телеграммы. Век XX и век XXI: Константин Паустовский и Дмитрий Кремнёв // Парус. – 2012. – Вып. 13 [Электронный ресурс]. URL: http://parus.ruspole.info/node/2060 (Дата обращения: 25.09.2013).

/72/

Карталёва Е.В. Русские и русскоязычные черты «тихих героинь» в «классической» и «современной» отечественной литературе // Кожиновские чтения: Материалы X Международной научно-практической конференции (8-9 октября 2013 г.) / науч. ред. А.А. Безруков, отв. Ред. Н.И. Крижановский. – Армавир: РИО АГПА, 2013. – С. 70 – 72. (Тираж 250 экз.).

Статья написана учителем русского языка и литературы МАОУ СОШ № 7 им. Г.К. Жукова г. Армавира Карталёвой Еленой Васильевной в 2013 году для публикации в сборнике 10-х Кожиновских чтений и приурочена очередному юбилею русской писательницы Веры Григорьевны Галактионовой.

Электронная версия статьи максимально приближена печатному оригиналу. Номера страниц обозначены в тексте знаками /70/, /71/ и /72/ соответственно. Ответственный за достоверность – В.А. Педченко.

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС