Юрий Крижанич

1663—1666 гг.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ХРОНОС:

Родственные проекты:

ПОЛИТИКА

Раздел 36. О ЗАМЕЩЕНИИ ПРЕСТОЛА

1. После смерти королей чаще всего наступают междоусобные войны и раздоры из-за замещения престола. Поэтому для укрепления и для долголетия королевства, для сохранения мира и для предотвращения междоусобиц нет ничего полезнее, как установить твердый порядок замещения престола. Об этом мы здесь и поразмыслим.

2. Борис: Какое правление лучше: когда в городе заведено общевладство, как некогда в Афинах, а теперь — в Венеции, или когда у одного народа или в одной стране правит много князей, как некогда на Руси, а теперь — у немцев, или когда правит только один король.

Хервой: Об этом и говорить долго нечего. Вещь сама по себе достаточна ясна. Гомер-поэт говорит, и с ним соглашаются все мудрецы: «Плохо, когда много правителей, — надо, чтоб был один король». Более подробно мы сказали об этом в разд. 22.

3. Борис: Раз самовладство — лучшее правление, то скажи мне, Хервой, что разумнее: в каждом случае избирать самовладца по общему решению или чтобы престол передавался по наследству и чтобы сыновья наследовали отцам.

Хервой: А по-твоему, что лучше?

Борис: Я бы считал, что избрание лучше, чем родовая или наследственная власть.

Хервой: По каким причинам ты так говоришь?

Борис: Первая причина. Потому что избрание древнее, чем наследование. Ведь в начальные времена люди выбирали королей.

Хервой: Не удивительно, что выбирали — тогда иначе и быть не могло. Так бывает и теперь: когда прервется королевский род, необходимы [бывают] выборы. Но хоть в те предавние и простые времена вошли в обычай выборы, однако со временем люди стали опытнее и поняли, что для них лучше, так что теперь наследование более обычно и более принято.

Борис: Вторая причина: при выборах могут приискать наилучшего и самого подходящего правителя, а при наследовании надо принимать одного определенного [человека], хорош он или плох.

Хервой: Наилучшего могут избрать, это верно. Но избирают ли таких? Посмотри на то, что происходит, и [нигде] такого не увидишь. Редко случается (или вернее — никогда не бывает), чтоб выборы проходили без личных пристрастий и желаний. Те, кто выбирают, ищут человека, полезного не народу, а им самим. Часто решают дело подарки и посулы, а иногда — приязнь или вражда.

Никита Хониат пишет об одном греческом царе, который не имел детей и перед смертью рассуждал со своими советниками о преемнике. Тогда, дескать, разные [советники] называли разных [людей], но каждый называл того, кто был ему удобен. А о таком, который был бы полезен всему народу, никто не подумал и не позаботился.

Борис: Третья причина: при выборах ставят королем человека подобающего возраста, а при наследовании власть иногда достается юношам и грудным детям, никак не способным управлять страной.

Хервой: При наследовании случаются такие неудачи, и мы, Борис, это признаем, но зато с выборами связана иная беда: престол каждый раз остается вдовствующим, и страна не имеет государя. И ты должен признать, что от этого больше зла и вреда, нежели от малолетства или от неразумия государя. Ведь там, где случается перерыв в правлении или междуцарствие, умолкает закон и берут верх сила и своеволие. Каких только смут, каких злодеяний не бывает в это время! Какими только обманами и хитростями не домогаются власти!

Другое немалое и частое зло при выборах — это несогласие между выборщиками, вслед за коим начинаются раздоры, заговоры и войны. Едва ли хоть одни выборы обходятся без ратных смут. Погляди на поляков и немцев и на Рим при древних царях, а затем при папах, и ты увидишь, [что там] часто в одно и то же время было по два и по три царя, по два и по три папы, и из-за этого произошло много кровопролитий. Поверь мне, что это важная и достаточная причина, чтобы вовсе отказаться от выборов.

В-третьих, ты говоришь, что наследование приносит нам порой малолетнего короля, неспособного управлять страной. Однако, Борис, и выборы не спасают от этой беды. Взгляни на поляков — и ты увидишь, как они иногда короновали такого короля, который из-за малоумия не мог [даже] принести присягу. А венгры иногда короновали и детей в колыбели.

Знай же правду, Борис: все эти выборы королей лишь с виду кажутся выборами, а на деле везде существует наследование. Избранные короли находят способы, чтоб закрепить королевство за своими детьми, и не только за сыновьями, но и за дочерьми (как это сделал Людовик Венгерский у поляков). Никогда еще поляки, венгры, чехи и датчане не воспользовались на деле этой своей свободой выбора, чтоб обойти королевских наследников — будь то сын или дочь. Так поляки отдали Ядвигу — дочь Людовика — и с нею свой престол литовцу.

Никогда не могли они свободно выбирать даже между двумя братьями или родичами и, минуя старшего, избрать младшего. Так поляки не смогли обойти нынешнего Казимира и избрать его младшего брата — Карла, хотя Карла все они больше любили, а Казимир считает, что поляки хуже немецких псов, и инока Казимира искали в других странах в монастырях.

А венгры в подобном случае поступили совсем смешно. Король Владислав постриг в попы своего племянника Коломана и отправил во Францию, а младшего брата Коломана — Альмоша — усыновил и назначил своим наследником. Ибо Коломан был мал ростом, косноязычен, хром, горбат и крив, — чудище, а не человек. Но ведь после смерти короля [Владислава] он стал угодным венграм из-за того, что был старшим.

Они послали за ним в Париж и, добыв разрешение папы, расстригли его и короновали.

Что ты скажешь теперь об этой свободе выбора?

Борис: Вижу я, что эти выборы — лишь обман и пустые слова. Но скажу я тебе, Хервой, еще о четвертой причине: говорят, что избираемый король правит мягче и скромнее, чем наследственный, и притесняет своих подданных меньше, чем тот, кто имеет не такую полную власть.

Хервой: Говоришь, что власть будет мягче. Но скажи еще, Борис, что и порядка будет меньше, и меньше заботы и внимания. Ибо зачем много заботиться о том, что не принадлежит ни мне, ни моим потомкам.

Во-вторых, такие короли всегда бывают в долгу перед теми властелями, кои помогли им занять престол, и в долгу перед всеми, кто может ограничить их власть или отнять. Посмотри на поляков — и убедишься. И поэтому властели своевольничают, справедливость страдает, сила торжествует, а король закрывает глаза на преступления властелей. Посмотри и на немецких царей, кои без достаточной причины отторгли от царства города или целые земли и раздали их своим детям и родичам и даже иностранцам; иногда из милости, иногда и за деньги, а иногда для того, чтоб подкупить избирателей, дабы те избирали после них на престол их сыновей. А при наследственном правлении такого не бывает.

Борис: Пятая причина: говорят еще, что это побуждает властелей и бояр к благонравию и мужеству, и храбрости, ибо они надеятся стать государями.

Хервой: Плюнь на это, об этом не стоит и говорить. Ведь вряд ли все князья будут стараться стать хорошими, если когда-нибудь выберут одного хорошего князя (и то не умышленно, а случайно). Если мы посморим на любую страну, то увидим, что выборы бывают разными и гораздо чаще выбирают дурных [правителей]. Пусть Рим расскажет о своих царях, а немцы — о своих.

Борис: Шестая причина: Аристотель, дескать, предпочитал избрание и поэтому более одобрял карфагенян, избравших короля, нежели спартанцев, передававших престол по наследству. И в христианских странах — у чехов, у датчан и у венгров — недавно были избранные короли, а у поляков они есть и теперь.

Хервой: Мнение Аристотеля в данном случае [ничего] не опровергает. Аристотель был мудрецом, но не пророком, а могут ошибаться и самые мудрые. И неудивительно, что Аристотель, будучи греком, придерживался греческого мнения. Ведь у греков тогда было общевладство, и никаких королей — ни наследственных, ни избранных — они не признавали. Поэтому Аристотель и хвалит то королевство, которое более похоже на общевладство.

Что же до примеров королевских выборов у некоторых древних и нынешних [народов] — у карфагенян, у поляков и у иных, то это — слабый довод, ибо преобладает противоположный обычай и на каждый пример избрания найдется сотня примеров наследования [престола].

Итак, закончим эту беседу и скажем вместе с Липсием: во-первых, что при наследовании королевство управляется лучше и возрастает более, нежели при выборах. Не стоит тратить слов, ибо это ясно само собой. Достаточно взглянуть на те и на другие страны.

Во-вторых, он говорит, что повсюду, где были славные и достохвальные королевства, — у персов, у македонцев, у египтян, у чинцев, у евреев — везде престол был наследственным.

В-третьих, он говорит, что королевства, в которых королей избирают на сеймах, не были и не будут долговечными. Ведь всегда найдется какой-нибудь король, более умный и смелый, чем другие, который [своими] милостями, деньгами, хитростью или силой закрепит за своим потомством доверенный ему престол. Это показывает пример Датской и Чешской земли, и так может быть и в иной большой стране (то есть в Польской земле).

Никита Хониат восклицает: « О, как плохо выбирать многих, а не одного! Ты, пресветлое Римское царство, ты выше всех народов, а сколько тиранов ты вытерпело? Сколько искателей тебя добивалось? Сколькими людьми ты было опозорено? Скольких ты украсило короной и багряницей? И пришлось тебе вынести больше срама, чем Пенелопе, осаждаемой бесстыжими женихами».

Отчего он так говорил? Оттого, что престол покупали за деньги. Клавдий платил каждому воину по 15, а Юлиан по 20 сестерциев, то есть по двести и по триста рублей на наши деньги. Происходило там и еще хуже, о чем говорится в этом же разделе в пункте 20.

4. Борис: Я полностью соглашаюсь с тобой и признаю, что наследование власти гораздо лучше, чем выборы. Но что делать, если королевич мал годами?

Хервой: Если жива мать, то полезно, чтобы она правила за сына [вместе] с разумными думниками.

Не следует поручать королевство одним властелям. Ведь если один из них будет блюстителем или опекуном королевича, то он сможет захватить власть или причинить иную беду, грабя казну и посягая на общее благо. А если многие станут опекунами, то не миновать им ссор и раздоров.

5. Людовик XIII, король французский, оставил свой престол и своего сына во власти его матери — королевы и назначил равноправным с нею наместником и опекуном сына духовное лицо и чужеземца, кардинала Мазарини, итальянца низкого происхождения. Людовик надеялся, что незнатный и чужеземный священник не сможет причинить стране никакого вреда. Однако этот милый гость тут же начал скупать большие имения и устраивать свадьбы между своими сородичами и высшими властелями [французского] королевства. Обидно стало некоторым князьям быть под властью алчного чужеземца, и они начали просить королеву, чтобы она отослала его прочь. Но у него было немало сильных сторонников, и поэтому возникла лютая междоусобная войн.

6. Лучше поступил Карл, шведский король, оставивший сына и престол королеве и четырем наивысшим властелям. Так, чтобы королева правила и издавала законы не одна, а совместно с этими четырьмя думниками.

А там, где королевы нет в живых, главным можно назначить местную духовную особу, то есть главного владыку церковного: здесь — патриарха, у поляков — архиепископа.

7. Если же король оставит много детей — сыновей и дочерей, то несомненно предпочтение должно быть всегда отдано мужчинам, а не женщинам, старшим братьям, а не младшим. И этих природных прав ни за что не следует нарушать, как об этом мы скажем ниже. Но сперва поговорим о целости государства и о мире в стране.

8. Многие короли, обуянные и увлеченные любовью к своим сыновьям, разделили королевство между ними. Но в этом они ужасно ошиблись, нарушили свой долг и согрешили перед Богом и перед народом. А то, чего они больше всего хотели и надеялись этим достигнуть, они не достигли.

Ибо они хотели, чтоб род их на свете был преславен и долговечен и чтоб ни один из сыновей не оказался в числе подданных или в числе князей и властелей, имеющих над собой более высокого правителя, а чтобы все они были королями или самовластными князьями. Однако это им не удалось. Но вместо величия и долголетия они привели их к скорой и напрасной гибели, ввергнув их в лютую борьбу и братоубийство.

Нет на земле такой большой страны, которая, будучи сперва единой, а затем разделенной, могла бы быть достаточной для двух братьев. Вон как велико было Римское государство, и все же оно было тесным для трех братьев. Константин Великий так разделил королевство между своими тремя сыновьями, чтобы Констанций владел Царьградом и Востоком, Константин — Испанской, Французской и Немецкой землей, Констант — Римом и Итальянскими да Иллирийскими странами. Но Константин-младший не был доволен разделением державы, а хотел один быть над нею господином и пошел войной на Константа, и вскоре был убит. Затем и Констант был убит своим воеводой Магнетием, а изменник Магнетий (когда его войско было уничтожено царем Констанцием) покончил с собой. Констанций умер бездетным, и после него вступил на престол Юлиан-отступник, племянник Константина Великого. А этот за свою нечестивость был наказан тем, что он и сам погиб, и славный Константинов род лишился престола и оборвался во втором колене.

Наш Владимир Великий тоже разделил власть между своими двенадцатью сыновьями. А что хорошего из-этого вышло. Святополк убил блаженных Бориса и Глеба. Ярослав разбил Святополка и выгнал его из Киева к полякам. Святополк пришел с поляком Болеславом и прогнал Ярослава к печенегам. А когда Святополк пошел с печенегами на Ярослава, то был разбит и убежал к полякам, и там умер. Затем Мстислав прогнал Ярослава в Новгород, и начались между ними кровопролитные стычки. Такое братоубийство пошло тогда на Руси. А хуже всего было то, что Русская земля тогда разделилась, и народ ослабел, так что полякам и литовцам нетрудно было взять Киев, Львов и иные земли, а татарам — одолеть весь народ и держать [его] долгое время в лютой неволе.

Достаточно будет этих двух примеров, случившихся в Римском и в Русском королевствах. А если б кто-нибудь захотел поискать в старинных повестях, то нашел бы множество иных подобных этим случаев в этом же Русском, и в Польском, и в иных королевствах, и из всего этого можно было бы увидеть и заключить, что разделение королевства — зловредно. И зловредно это не только для подданных, но и для самих правителей, и всего их рода и потомства.

С другой стороны, речь идет о совести и о королевском долге. Ведь именно в этом деле, более чем где-либо, короли должны не забывать о том, что не народы созданы для королей, а короли созданы Богом для народов. И поэтому не годится, чтобы короли из-за своих личных целей вредили общему благу. То, что древние короли создали и утвердили с великим трудом и в кровопролитиях, наследники их не вправе разорять и делить между своими детьми.

Поэтому лишь один из королевских наследников вправе иметь доступ к самодержавному престолу. А остальные братья и сестры, и вся родня должны довольствоваться положением подданных. И если сам король правильно оценит вещи, он поймет, что для славы и долговечности рода его гораздо полезнее, чтоб остальные [родичи] были подданными. Ибо при разделении власти братья воюют между собой и убивают [друг друга], и род быстрее погибает, и королевство теряет силу и достоинство. А при нераздельной власти один из них всегда правит пресветлым и славным королевством, наследует славу своего отца и деда и иных предков и сохраняет [ее] в целости.

9. Поэтому некоторые короли, узнав о вреде разделения [власти], ударились в другую крайность и, забыв не только о врожденной любви к своей родне, но и о простой человечности, завели обычай душить своих сыновей и стали прелютыми сыноубийцами. Так поступают турецкие короли. Одного сына они оставляют, а всех остальных удушают.

10. Не многим лучше поступали и греческие короли, которые постригали, оскопляли, ослепляли [своих родичей], но не всех, а тех, кого они особенно подозревали. И так [поступал] брат с братом, отец с сыном и сын с отцом из-за проклятой жажды власти.

11. Римские древние цари и греческие тоже иногда брали себе в друзья и в соправители братьев или родичей. Так Диоклетиан поставил рядом с собою и возвел в правители Максимилиана и дал ему власть, равную со своей. Оба они, обладая одинаковой верховной властью, именовались « Августами». И оба эти Августа взяли себе еще двух других соправителей, но дали им меньше власти, и назывались они не «Августами», а «Цезарями». Диоклетиан выбрал Галерия, а Максимилиан — Констанция (отца Константина Великого), а иные иных.

Не этому обычаю следует подражать, ибо он не всегда, а лишь очень редко приводит к добру, особенно в королевстве меньшем, чем Римское. Ведь в управлении [государством] часто случаются дела, по которым двоим бывает трудно сговориться.

12. Немцы придумали для этого свой способ. Младших братьев правителя они постригают, но посвящают их не в попы и не в дьяконы, а в причетники, и облачают в церковное платье. И дают им самые богатые епископства: по одному, по два или потри.

Эти так называемые «епископы» получают церковные доходы и богато на них живут, и ставят вместо себя епископского наместника, который занимается церковными делами. Так [они и] живут, не смея жениться, но вместо этого занимаются всякими мирскими делами и водят войны, и можно их назвать не церковными, а казенными епископами. Если ж брат их, правитель, умрет бездетным, то епископ, сбросив поповскую одежду, получает власть и корону и женится.

Карл — брат нынешнего короля Казимира Сигизмундовича был таким казенным епископом и скопил большие деньги. Когда брат его [Казимир] стал королем, поляки просили Карла постричься полностью и стать подлинным епископом. Но он им ответил: «Не принуждайте меня быть священником, ибо еще потребуется, чтоб я наплодил вам королей». Однако Бог судил иначе и вскоре призвал Карла из этого мира [к себе].

13. Абиссинцы держат всех королевских сыновей и родичей в одном укрепленном остроге, вдали от людей, чтоб не устраивали они заговоров и смут. Острог этот называется Анга, стоит на почти неприступной горе, [и] стережет его сильная стража. Когда король их умирает, они ставят на престол того королевича, который властелям и блюстителям покажется самым подходящим. Таков тамошний обычай.

Меня не удивляет этот далекий народ, но удивляет немецкий философ Липсий: почему он хвалит этот обычай? Мне кажется неподобающим держать в неволе того, кто рожден для престола, особенно когда он еще ни в чем не провинился.

14. Борис: Ты не одобряешь ни разделения власти, ни турецкого удушения, ни греческого ослепления, оскопления, пострижения, ни римского сотоварищества, ни немецкого мнимого посвящения в сан. Что ж ты одобряешь и советуешь? Какой способ надо применить, если престола будет добиваться несколько царственных особ.

Хервой: Я, Борис, одобряю две вещи: познание самого себя и благое законодательство. С помощью этих двух средств каждый король может лучше всего решить судьбу своих детей и укрепить свою власть.

Я не говорю о сыновьях и о братьях, и об иных особах, которые хотят стать наследниками и набиваются на престол. Я думаю не о них и не говорю, чтоб они смогли познать себя или установить и соблюдать благие законы. Глупо было бы ждать от них этого. Ведь жажда власти — это такой соблазн, который окончательно ослепляет человека и делает [его] безумнее скота и зверя. Ибо скоты и звери не убивают своих родичей, а человек, жаждущий власти, готов убить брата и сестру, мать и отца.

Что же я хочу сказать? Я обращаюсь к старому королю, уже сытому властью, к такому, кто думает уже не о достижении, а об оставлении власти и о том, как распорядиться ею. И объясняю ему, что нет нужды делить королевство и своих сыновей заточать, постригать, оскоплять, ослеплять, душить. Все это противоречит разуму и Божьей заповеди. Но надо ограничить их благим законодательством, чтоб они не могли подать людям пример и повод к мятежам, а вынуждены были бы оставаться в пределах разума и приличия.

Однако король, который хочет установить в этом деле хороший закон, должен хорошо познать самого себя. То есть [понять], что он не Бог и не ангел, а человек и что ни один королевский род никогда не начинался с королей или с властелей, а все идут от холопов, от земледельцев и от иных низких и неродовитых людей. И еще понять, что король создан Богом для народа, а не народ для короля.

Если это будет учтено, то могут быть приняты такие законы и меры против разделения власти и против притязаний властолюбивых особ:

1. Да будет на Руси 12 князей — блюстителей престола.

2. А если оборвется королевский род, да будет один из этих князей избран королем.

3. Да будет утвержден определенный способ выборов, как мы скажем ниже.

4. Да не берет король жен от чужеземцев, а лишь от своих князей и властелей или славянских правителей.

5. Да не выдает король своих дочерей за чужеземцев, а лишь за своих князей и властелей, и за славянских правителей.

6. Да не будет у королевских дочерей никаких прав на престол. Разве что — у младших незамужних дочерей, в случае, если останется сыновей.

7. Да не будет королевство ни в коем случае разделено.

8. Да будет всегда наследовать престол старший сын или ближайший и старший королевский родич (если только он не еретик и не безумец).

9. Да не смогут остальные братья владеть более чем одним небольшим городком или острогом.

10. Да будут они называться «князьями», но на народных сеймах не должны они иметь ни места, ни голоса, ни права свободного присутствия.

11. Да не смогут они держать слуг сверх определенного числа, кое им будет назначено.

12. Да будет считаться уголовным преступлением связываться с ними и им содействовать.

13. Наследник престола должен будет самым первым под присягой подтвердить народу [его] права.

14. А затем подданные должны присягнуть в том, что они будут повиноваться лишь ему, королю, а после него законным его наследникам — королям, законно коронованным. А если кто-нибудь пролезет незаконно, посредством силы или хитрости, то такому никто не будет повиноваться. И если кто присягнет ему на верность, то такая присяга должна будет считаться насильной, недействительной и необязательной, ибо она дана вопреки общей, народной, законной и более ранней присяге.

15. Древние римские, а затем греческие цари выдавали своих дочерей за своих бояр, и честь их от этого не страдала.

Давид и другие еврейские короли поступали так же. А сыновья еврейских королей иногда бывали простыми боярами, а иногда не имели никаких владений и жили лишь на жалование. У Давида было 17 сыновей. Первый — Амнон был убит [своим] братом Авессаломом. Третий — Авессалом, желая изгнать отца из королевства, был убит в стычке. Четвертый — Адонай устроил заговор и хотел править после отца, но это ему не удалось, и он был убит Соломоном. Девятым был Натан — и от него идет по плоти род Иисуса Христа, Господа и Бога нашего. Десятым по счету был Соломон, коего отец короновал при своей жизни и посадил на свое место. Остальные братья жили мирно, и ни один из них не шел против Соломона, и Соломон их не трогал, разве что был зол на Адоная, ибо тот был [у него] на подозрении. Сперва он простил его, но скоро, получив повод, — Адонай просил себе в жены Ави-сагу — велел его убить. Если бы Давид установил порядок и передал престол старшему сыну, не было бы этих братоубийств.

16. Короли должны также помнить и остерегаться, чтоб жены не влияли на их решения. Ведь когда какой-нибудь король возьмет вторую или третью жену и будет иметь от нее сына, эта королева всячески постарается уговорить короля посадить ее сына на престол, а старшего сына отстранить.

1. Так Вирсавия уговорила Давида, чтобы он поклялся ей поставить королем Соломона, обойдя Ад оная и шесть других старших братьев. А из-за этого, как мы сказали, начались братоубийства.

Коздрой, персидский король, назначил наследником [своего] младшего сына Медарша и взял [его] себе в помощники. Но старший брат — Синой, не стерпев такого позора, вскоре убил и отца, и брата.

2. Дарий, персидский король, имел двух сыновей — Артамена и Ксеркса. Ксеркс завел спор и сказал: Артамен был рожден, когда отец наш Дарий был еще боярином, а я родился уже королевским сыном. Поэтому Артамену положен удел подданного, а мне — престол, ибо его отец был подданный, а мой — король. С помощью такой шутки (ибо это не было ни мудростью, ни правдой) Ксеркс обманул отца и брата. Дарий присудил престол Ксерксу. А Артамен, будучи простым и не злым человеком, смирился с этим решением.

3. Однако подобные перемены мало когда бывают удачными и приводят лишь к смутам. Птолемей, сын Лага, король Египетский, вопреки справедливости, посадил на престол младшего сына. Но затем старший сын пришел и убил брата.

4. Людовик Благочестивый, сын Карла Великого, вняв уговору своей жены Юдиты, тоже отдал предпочтение младшему сыну, но в результате еще при жизни Людовика между братьями возникла война, а затем сыновья пошли с оружием и на самого отца. Старший сын — Лотарь захватил отца и держал [его] в неволе, боясь, чтобы тот не отдал престол младшему брату — Карлу. Но затем они помирились, и он отпустил отца на волю.

5. Не так [поступил] Дарий Второй, коего королева Парисата старалась уговорить, чтобы он посадил на престол младшего [сына] — Кира. Причиной она выставляла то, о чем уже говорилось выше: дескать, Артаксеркс родился подданным, а Кир — королевским сыном, и приводила в пример Ксеркса. Но ничего она не добилась, и старший сын сохранил свои права.

6. Птолемей Фискон. Египетский король, поддавшись уговорам жены, вознес младшего [сына] над старшим и отдал ему скипетр. Но после смерти Фискона народ отдал власть старшему [сыну], а младшего отправил в ссылку.

7. Однако же делают исключение, если старший из наследников от рождения лишен ума или чувств и поэтому неприспособлен и непригоден в правители. То есть если он будет слеп или совершенно глух, или безумен, или совсем глуп. Также если он — еретик. А с его нравственными достоинствами и недостатками не следует в такой степени считаться, ибо в этом важном деле о людских характерах никто не может судить. Характер может измениться: хороший человек может стать дурным, а дурной — хорошим.

8. Также если оба способны быть [правителями], то нечего смотреть на их природные свойства и возносить младшего над старшим за его красоту и телосложение, или за более быстрый ум, или за то, что он сильнее и храбрее старшего. Это несправедливо, ибо чужая красота, ум или храбрость не могут лишить меня моего права на власть. Поэтому такие решения не приводят к добру.

Подобные доводы выдвигал царь Иоанн Комнин, чтобы возвеличить младшего сына Мануила над старшим — Исааком, как он и сделал. Ману-ил получил власть и сохранил [ее], но своим правлением не оправдал надежд, которые на него возлагались людьми, и был ничем не лучше брата, хоть отец к нему и благоволил.

Что же сказать об удивительном случае с венгром Коломаном? Дядя его — Владислав — постриг его в попы из-за того, что он был мал ростом, косноязычен, горбат, хром, крив — чудище и страшилище, а не человек. А младший брат [Коломана] — Альмош был здоров и невредим, и поэтому дядя усыновил его. Но когда король Владислав умер, венгерские бояре решили, что все эти телесные недостатки и поповский сан недостаточны для того, чтобы отменить право первородства, и рассуждали так: «кто годится в попы, годится и в короли», и поэтому короновали этого урода Коломана.

И в этом они были правы. Ведь хотя и кажется, что будет правильнее и полезнее для общей народной жизни отдать предпочтение тому, кого Бог наградил умом и красотой, однако, с другой стороны, это может привести к большой беде. Ибо если это войдет в обычай, то легко могут возникнуть тяжбы и споры, и народные смуты. Поэтому лучше соблюдать право первородства и с почетом принимать того правителя, какого Бог пошлет. Ведь Господь знает, что делает и отчего дает одному лучшие свойства, чем другому.

17. Борис: Может случиться и так, что из двух сыновей короля Станислава старший сын — Стоян умрет раньше, чем [сам] король, и оставит сына Милоша, то ли взрослого, то ли малолетнего или грудного, а младший сын короля — Радован будет подходящим и взрослым человеком. Кому же из этих двоих после смерти короля принадлежит престол: сыну или внуку?

Хервой: Дело это неясное, ибо есть доводы или примеры в пользу той и другой стороны.

Довод в пользу сына Радована: Радован — сын короля Станислава, а Милош — внук, так что Радован на целую кровную степень ближе к Станиславу, чем Милош, и поэтому он должен быть наследником.

Довод в пользу внука Милоша: Милош — сын и наследник своего отца Стояна, и те права на власть, что были у его отца, перешли к Милошу. Следовательно, Милош не должен утратить прав своего отца.

Примеры тоже относятся и к той, и к другой стороне. В отношении сына они таковы:

1. Некий итальянский король имел двух сыновей:

Пипина и Людовика. Старший [из них] — Пипин — умер, оставив сына Бернарда. Потом умер и король. Престолом завладел Бернард. Но пришел царь Людовик, сын Карла Великого, лишил Бернарда власти и бросил в тюрьму, а дядю его — Людовика поставил [королем].

2. Некий неаполитанский король имел двух сыновей: Мартела и Роберта. Мартел умер и оставил сына Карла, короля Венгерского. А когда умер неаполитанский король, между Карлом и Робертом началась тяжба о том, кому быть наследником. Папа Климент Пятый присудил престол Роберту — дяде Карла.

3. У великого князя Ивана Васильевича Гроздина был старший сын Иван — от тверской княжны Марии, второй сын Гавриил, прозванный Василием — от греческой царевны Софьи, и другие младшие [сыновья]. Иван умер при жизни отца и оставил сына Димитрия, которого дед хотел назначить своим наследником. Но Софья уговорила великого князя посадить Димитрия в тюрьму, а престол отдать Гавриилу, оттого, что Димитрий был слишком молод.

Добавлю здесь, что у древнего африканского народа нумидийцев был закон о том, чтобы власть наследовал сын, а не внук, и у вандалов тоже [был такой закон].

Таковы решения в пользу сына. Но бывали решения и в пользу внука:

1. Знаменитый спартанский законодатель Ликург был вторым сыном своего отца, а старший его брат умер при жизни отца и оставил в колыбели сына Харилая. Ликург занял престол после отца и правил немало времени. Но когда Харилай подрос, Ликург сам охотно передал ему власть, хоть и мог удержать ее с согласия всего народа.

2. Хоть Роберт, король Неаполитанский, о котором мы говорили выше, сам получил престол оттого, что сына сочли более близким наследником, однако потом он сам отдал предпочтение внуку и подтвердил это своим судом. Когда шла тяжба о Сан-Северинском княжестве между сыном и внуком, Роберт присудил престол внуку.

3. Царь немецкий Отгон Великий предпочел решить этот спор оружием и велел, чтобы сын и внук (по бесчеловечному, но в те времена принятому обычаю) бились друг с другом, и победил внук.

При царе Генрихе Первом у немцев снова был «железный суд » с таким же исходом.

4. После смерти Генриха — короля Испанского — остались [его] двухлетний сын и [его] брат — Фердинанд, муж взрослый и одаренный благонравием. Собрался сейм, и все бояре в один голос просили Фердинанда быть королем, но он отказался. И на втором сейме они снова просили и умоляли [его согласиться], но Фердинанд принес на сейм младенца и велел, чтоб все целовали крест ему, а не Фердинанду. О святая скромность. Насколько больше славы снискал сей муж, отвергнув этот престол, чем если бы добыл десять [престолов] лестью или несправедливыми притязаниями. И вскоре после этого Бог дал Фердинанду в награду за его верность и благонравие королевство Арагонское, как потом еще будет сказано.

18. Борис: как же поступать в таких двусмысленных случаях?

Хервой: Такие случаи, в которых трудно разобраться, бывают редко, так что незачем о них особенно беспокоиться. К тому же можно установить правило, чтобы [в этих случаях] выбирали известное число судей, 30 или 40 мужей, и чтоб те решали дел тайной подачей голосов или жребием. И при этом надо постановить, чтобы никто не смел прибегать в этих спорах к оружию. А тот, кто во время спора затеет войну, тем самым лишится своих прав и никогда не будет допущен к власти, и принесенная ему присяга будет недействительной, раз она противоречит народному закону.

19. Борис: А что ты думаешь насчет дочерей? Хервой: Об этом мы уже говорили в разделе 32, в пунктах 17, 18 и 21 на протяжении всего раздела 17 и здесь в пункте 14. В Европе полно несчастных примеров лютого кровопролития и пагубного чужевладства, возникавших из-за женских прав на престол. Французское законодательство достойно подражания. Заключим, одним словом, что русский народ не сможет никак избежать чужевладства, если женщины здесь вправе будут наследовать престол. Раздел 14, написанный об искателях [русского престола] весь говорит об этом.

20. Борис: А что делать, если король умрет, не оставив наследника?

Хервой: Что, как не выборы?

Борис: Но выборы бывают разными. Какие ты одобряешь?

Хервой: При выборах может произойти немало зла, так что и в этом деле нужен благой закон. Посмотри, Борис, как различаются выборы у [разных] народов.

1. Персы некогда решили, чтоб их высшие князья выехали назавтра верхом на площадь и чтоб тот, чей конь заржет первым, стал королем. Заржал конь Дария, и Дария сделали королем.

2. Похожи на басню писания поляков о том, как после смерти короля Пшемысла решено было устроить конные скачки, чтобы тот, кто первым достигнет черты, стал королем. И будто некий боярин Лешко хитростью обошел всех и был убит, а другой добрался пешим до назначенной черты и был сделан королем и назван Лешком Вторым.

Был некогда и у сербов обычай, чтобы юноши ради девушек скакали на конях, и оттого доселе есть поговорка: «Чей конь быстрее — тому и девушка».

3. Чехи некогда не имели правителя и спросили совета у Либуши, тогдашней знаменитой пророчицы. Либуша им ответила: «Идите в поле, найдите того, кто ест хлеб за железным столом, и выберите его королем». Пошли они и нашли крестьянина Премысла, евшего хлеб за перевернутым плугом, взяли его [с собой] и сделали королем.

4. Авручаны живут в Индии. Эти авручаны выбирают королями самых сильных людей. Для испытания служит тяжелое дерево: того, кто сможет дольше всех продержать его на плечах и не устать, они считают способным выдержать и тяжелое бремя правления.

5. У римлян при общевладстве был обычай избирать всем народом думников и правителей на каждый год. То есть — черные тяглые люди выбирали бояр на [эти] должности. А бояре не считали зазорным открыто кланяться на улице, умолять и упрашивать каждого бедняка, и весь народ, и хвалиться, и обещать хорошо править, лишь бы только их избрали. И называли это Ambitia, то есть «домогательством власти».

А при царях римский престол перешел во власть солдат, и они часто самовольно убивали царей и сажали других. Иногда они делали это за деньги, иногда лишь для забавы и в шутку, и пустили они престол в продажу: кто больше сулил, того делали царем.

Поглядим на несколько случаев:

Воевода Клавдий убил Калигулу — четвертого царя и последнего из рода Августа и, страшась возмущения дворцовых людей, спрятался в каком-то углу. Воины примчались для грабежа, и один из них, найдя Клавдия и ни с кем не сговорясь, закричал: «Вот вам царь» и вывел его к дворцовым отрядам, еще возмущенным и разгневанным. А те, едва услышав слова одного этого глупца, в один голос приняли Клавдия, словно посланного с небес. А он, уже получив престол, чтобы еще больше расположить [к себе] воинов, пообещал и заплатил каждому по пятнадцати сестерциев, то есть более чем по сто пятьдесят рублей Вибий Юлиан убил в городе царя Коммода, а в лагере дворцовой стражи стали продавать престол тому, кто больше заплатит (как на торгах). С ними в лагере торговался Сульпициан, но Юлиан, влезши на стену [лагеря], тоже стал предлагать большие деньги. Воины ходили от одного к другому, туда и обратно, передавая о том, кто больше дает, и все шло так, как обычно бывает на торгах. В конце концов победил Юлиан, покончивший [дело] на том, чтобы каждому воину заплатить по 20 сестерциев, то есть около 300 рублей на наши деньги. Огромные [это были] деньги, но он вскоре добыл их поборами и вымогательствами и заплатил, однако вскоре был наказан. Через семь месяцев на него напал Север, лишил его жизни и власти, а дворцовых стражников лишил воинских почестей и прав, отправив их в ссылку и обратив в рабов 36.

Точно так же и Марк Отон купил престол и убил царя Гальбу.

После смерти царя Тацита престол пустовал. Один из воевод обратился к войскам и просил их избрать хорошего царя. Там же стоял некий воевода, не из главных и не из лучших, по имени Пробус (по-нашему «хороший»). Некий воин, повторя сказанное, крикнул: «Выберем хорошего царя! Да здравствует царь хороший! » За ним все закричали то же самое и, обойдя Флориана — царского брата, сделали этого хорошего царем.

В Иллирской земле был бан по имени Регилиан (по-нашему «королек»). Однажды на пиру воины за вином возроптали на правление царя Галлиена. И некий воевода сказал тогда в шутку: «Откуда, по-вашему, пошло имя «Королек»»? Другой ответил: «От слова «король»». И [сказали] остальные. «Значит, он может быть королем». И вняв этим неразумным словам, сделали его царем.

В другой раз воины играли в шахматы. Случилось так, что некий Прокул десять раз становился » королем. И кто-то сказал в шутку: «За здравствует царь! » и, принеся красный плащ, накинули его на Прокула. Тогда напал страх на всех, кто был при этом, и чтобы их не обвинили перед старым царем, они выбрали себе нового царя — Прокула. Вот к чему приводили тамошние игры.

7. Турецкие дворцовые стрельцы, которых зовут янычарами, не дошли еще до такого своеволия, ибо они не ставят королями людей не из королевского рода. Но и там творится гнусное беззаконие, ибо они, когда им захочется, задушат царя и посадят [на престол] царского сына или брата. И все это им легко сходит.

8. У венгров был обычай выбирать короля на поле, названном Ракош, то есть Раково поле, близ столичного города Буды. Там собиралось все боярство и, чтоб было посвободнее, держало совет в поле, под шатрами.

Этот же обычай переняли поляки и еще добавили к нему, что всегда, когда они захотят сговориться против короля, собирались бы на совет в каком-нибудь условленном месте и этот совет называли «Рокошем», как будто бы это был съезд на Раковом поле. Но из-за этих рокошей погибло Венгерское королевство, а Польское — близко к гибели.

9. Когда умер Мартин, король Арагонский, то в [его] роду осталось четыре могучих правителя. Они заспорили о наследстве, и дело едва не дошло до рати. Но властели согласились избрать третейских судей, чтоб те решили, кому быть королем. Редкий случай в подобных спорах. Итак, из трех частей королевства избрали по три мужа, отличившихся благочестивой жизнью и умом. В назначенный день в городе Каспе судьи заседали вместе с папой Бенедиктом и вынесли решение, что королем будет Фердинанд, королевич Испанский, о коем мы уже говорили выше.

21. О семи выборщиках, которые избирают немецкого царя, и о причине их назначения надо знать вот что. В 405 году от рождества Христова пришли в Итальянскую землю херулы, готы, вандалы и ланго барды: четырежды они разоряли Рим и правили, и воевали в этих землях. Поэтому греческие цари с тех пор иногда владели, а иногда и не владели Римом, и в остальной Итальянской земле иногда тоже мало что могли удержать. Наконец, при царе Константине и [царице] Ирине, в 800 году, в Итальянской земле стал править Дезидерий, король лангобардский, и он причинил римлянам много зла. Царь Константин не смог им помочь, и тогда они обратились в иное место и позвали на помощь Карла, короля франкского. А франки были народом немецкого племени. Благодаря этому Карл пришел в Рим и был коронован, и римляне назвали его Римским царем. С тех пор тот, кого папа венчал, становился царем.

Сын Карла — царь Людовик Благочестивый имел трех сыновей: Лотаря, Людовика II и Карла Лысого и решил, что Лотаря папа коронует в цари, и велел ему держать столицу короля Дезидерия и править Итальянской землей. Людовику он дал Немецкую землю, а Карлу — Французскую, и сделал их там королями. Затем, по наущению [своей] жены Юдиты, он пытался отдать предпочтение самому младшему сыну — Карлу, и из-за этого пошли на отца сыновья — Лотарь и Людовик Немецкий и взяли его в плен, но, помирившись, снова его отпустили.

После смерти Людовика-отца первым умер старший сын — царь Лотарь, и его сын, тоже царь [умер], не оставив потомства. Поэтому в 876 году пришел в Рим третий, самый младший из братьев — Карл Лысый, король французский, и был коронован папой Иоанном 9[-м]. Однако сыновья среднего и более старшего брата — Людовика, короля Немецкого, позавидовали ему и не захотели, чтобы Карл Лысый владел царством и Итальянской землей, и считали, что они, будучи детьми более старшего брата, ближе [к престолу]. Пошли они войной на Карла и люто бились [с ним]. Карл через два года умер. Тогда папа Иоанн хотел короновать его сына — Карла Косноязычного. Но сыновья Людовика Немецкого (Карл Толстый с братьями) захватили папу и заточили в тюрьму.

Папа бежал во Французскую землю и там короновал Карла Косноязычного. Но и этот Карл Косноязычный через два года умер, и тогда папа Иоанн короновал Карла Толстого, короля немецкого. И по этой причине царский престол перешел от французских королей к немецким.

В 938 году стал править царь Отгон Первый. Этот Отгон был первым из царей, целовавшим крест папе в том, что будет считать его отцом духовным и будет защищать его от врагов, как сказано в Римском уставе (в разделе 63, со слов «Тебя, господин Иоанн...»). И тогда Отгон был коронован на престол.

В другой раз Отгон пришел в Рим и из-за каких-то разногласий прогнал папу Иоанна 13[-го] и велел избрать Леона 8[-го]. Когда Отгон вернулся в Немецкую землю, папа Иоанн тоже вернулся в Рим, а Леон убежал к царю.

После смерти папы Иоанна Отгон пришел в Рим в третий раз, желая поставить Леона [папой], но римляне не хотели его принять и избрали [папой] Бенедикта. Отгон осадил Рим, а затем взял [его], и многих римлян казнил. Леона он посадил на престол, а Бенедикта увел с собой и держал его под стражей в Гамбурге.

После Отгона I стал царем его сын Отгон II и с внук Отгон III, по прозвищу «Мудрый». Этот Оттон был очень умен, и поэтому его прозвали «Мудрым» и Mirabilia mundi — «Земным чудом». Он задумался над тем, что Рим и вся остальная Итальянская земля были свободными и что тот, кого римляне избирали или вернее, кого папа венчал, получал власть над этим королевством. Видел он также, что французские короли мало-помалу становились все сильнее и домогались итальянского престола. И он боялся, что когда-нибудь этот престол попадет к ним в руки.

Поэтому, чтобы Итальянское царство всегда и навечно оставалось во власти немецкого народа и не могло отойти от него, Оттон придумал такую вещь. Он добился от римлян, чтобы они избрали папой его родича — Брунуна, принявшего имя Григория V. Затем Отгон (вместе с папой Григорием, который охотно помог ему, как немец немцу) назначил шесть немцев выборщиками царя и навечно закрепил [этот порядок] царским и папским указом. Три архиепископа — из Майнца, Кельна и Трира и три князя — Рейнский, Саксонский и Бранденбургский получили право избирать римского царя. Однако выбранный ими соискатель не должен был именоваться царем, прежде чем папа утвердит его и помажет на царство и коронует. И поэтому к нынешним некоронованным царям папы не обращаются с полным царским титулом, а называют их «выбранными римскими царями», то есть еще не утвержденными, а предполагаемыми.

Так римляне и итальянский народ лишились [права] избрания своего итальянского короля или царя, [и оно перешло] к тем немецким князьям. Так от римлян отнята свобода и право избрания, и уже не они, итальянцы, а немцы избирают на итальянский престол не итальянца и не кого-либо другого, а немца, и для итальянского народа опять наступило полное чужевладство. И это случилось в 1002 году от рождества Христова.

А называются эти князья по-латыни «электорами», то есть выборщиками, а по-немецки «курфюрстами», от слова «кур» (то есть — забота) и «фюрст» («князь») — то есть «князья — блюстители престола». Впоследствии царь Рудольф I добавил к ним седьмого [курфюрста] — короля Чешского, чтобы он мог рассудить их, если б когда-нибудь они разделились надвое и не смогли бы поладить.

А в царствование Конрада Шведа к этим законам было добавлено, что избранный царь должен венчаться сперва в Майнце соломенной, а в Милане — железной и после этого в Риме — золотой короной. Позднее венчание соломенной короной, происходившее сперва в Майнце, стали совершать в Аахене.

Благодаря этому способу суетный титул римских царей уже 660 лет сохраняется за немецким народом, хотя от него нет ни власти, ни пользы.

22. Избрание римских епископов испокон веков и всегда происходит на местном церковном соборе. Хотя много раз случалось, что местные правители и затем — немецкие цари применяли силу в этом [деле], как мы сейчас расскажем.

Царь Генрих III или Черный стал править в 1040 году. В это время папа Бенедикт был прогнан Сильвестром и уступил свое место Григорию 6[-у]. Итак трое боролись за папский престол. Ввиду этого раздора пришел в Рим царь Генрих и отстранил всех трех соперников и поставил папой немца Климента 2[-го]. Тогда же он и издал указ о том, что «никто не может стать папой, если царь его не утвердит».

После Климента папами были Дамасций 2[-й], Лев 9[-й], Виктор 2[-й], Стефан 9[-й], Бенедикт 9-[й] и Николай 2-[й]. Этот Николай 2[-й] сверг Бенедикта и установил правило о том, что «одни лишь римские соборные попы или кардиналы (и никто другой) имеют право избирать папу». И чтобы никто из мирян в это не вмешивался.

После Николая 2[-го] папой стал Александр 2[-й]. Тогда из-за выборов произошли в Риме драки и убийства.

Вступил [затем на папский престол] немец Григорий 7[-й]. Он проклял царя Генриха 4[-го]. Генрих 4[-й] стал царем в 1057 году, и при нем стал папой этот Григорий. И он ввел правило о том, чтобы папы не испрашивали царского утверждения. Вопреки этому, царь упорно отстаивал установленный его отцом порядок, по которому цари утверждали пап. Кроме того, царь раздавал епископства без согласия и утверждения папы, и папа не хотел мириться с этим, так что иногда на одно и то же место царь ставил одного священника, а папа — другого. После многих споров папа проклял царя. Вследствие этого князья-выборщики избрали другого царя — Рудольфа, который через три года был ранен в бою и умер в 1080 году. Тогда Генрих 4[-й] пришел в Рим, захватил папу Григория 7[-го] и отправил в ссылку и поставил антипапу Климента. Но затем на Генриха пошел войной его собственный сын, и Генрих бежал от сына и скрылся в Льеже и, скрываясь там, с горя умер. Через пять лет с него сняли проклятие, и лишь тогда он был погребен.

А преемником папы Григория, умершего в изгнании, стал там же Виктор 3[-й] и затем Урбан 2[-й]. Урбан пришел в Рим и сверг антипапу Климента, поставленного Генрихом.

В 1107 году в Рим для коронации пришел Генрих 5[-й]. Папа Пасхалий не хотел его короновать, пока он не отменит неправедного закона об утверждении пап. Генрих захватил Пасхалия и принудил его совершить коронацию. Но когда царь ушел из Рима, Пасхалий его проклял. Царь вернулся в Рим и, не застав Пасхалия в живых, его преемника — Гелазия II сверг и поставил антипапу Григория. Гелазий бежал к французскому королю и там умер, а папой стал Калликст 2[-й]. Он пришел в Рим и сверг антипапу Григория. В это время немецкие князья выступили против царя, ив 1115 году между ними произошла битва. Поняв, что князья отступились от него из-за [папского] проклятия, царь перестал настаивать на своем и отменил закон об утверждении пап. И был заключен мир между этим царем Генрихом 5[-м] и папой Калликстом 2[-м] и князьями.

После Калликста папой стал Гонорий 2[-й], а после Гонория был законно избран Иннокентий 2[-й], и незаконно избран смутьянами антипапа Анаклет. Он сверг Гонория, но царь Лотарь помог Гонорию вернуться на престол.

В 1152 году начал править Фридрих I по прозвищу Красная Борода. Он возобновил споры и тяжбы, всячески нарушая права римской церкви. Случилось так, что после смерти папы Адриана 4[-го], был избран Александр 3[-й] и впротивовес ему антипапа Октавий. Фридрих воспользовался этим предлогом и стал на сторону Октавия, ибо Октавий поступился в его пользу церковными правами. Но Александр 3[-й] проклял царя, [и] царь двинулся в Итальянскую землю, желая свергнуть Александра. Однако венецианцы, державшие сторону папы, захватили царского сына. Поэтому царь вынужден был заключить мир с Александром.

Об этом рассказывает некая глупая и нелепая басня: будто бы папа, снимая с царя проклятие, наступил ему ногой на его шею и сказал: «Наступишь на аспида и на василиска и попрешь льва и змея». И затем снял с него проклятие. Но это никак не отвечает истине, и никто из старых летописцев не упоминал об этом, а выдумали это праздные болтуны.

Затем Фридрих двинулся в путь и пошел на Восток завоевывать Иерусалим, который только что был потерян. Придя туда, он успешно вел дела, но однажды, захотев искупаться, пошел к какой-то речке и там утонул.

В 1198 году царем стал Филипп — сын [Фридриха] Краснобородого. Папа Иннокентий 3[-й] про клял его по той же самой ранее упомянутой причине, и короновал Отгона 4[-го], избранного в противовес Филиппу. Впоследствии проклятие с Филиппа было снято. Но однажды, сидя в своем же доме, он был убит каким-то шишом.

В 1209 году стал править Отгон 4[-й]. Папа Иннокентий 3[-й] проклял его вследствие уже упомянутых споров. Князья избрали другого царя — Фридриха 2, сына Филиппа, внука Красной Бороды. Однако после этого Отгон созвал еще один сейм и уговаривал князей быть верными ему, но ничего не добился. Он вступил с ними в бой, но был разбит и вскоре с горя умер.

В 1213 году, как мы говорили, был избран на престол Фридрих 2[-й]. А в 1245 году папа Иннокентий 4[-й] собрал в Лионе собор, и царя Фридриха (ранее дважды проклятого папой Гонорием 3[-м] и Григорием 9[-м] и прощенного) в третий раз проклял и сверг с престола. Князья отошли от него и избрали иного царя, а сын его, Энций, попал в руки неприятелей и умер в заточении. Фридрих был этим очень удручен, вернулся из Немецких земель к себе на родину в Апулию и умер с горя через пять лет после [его] свержения.

В 1250 году царем был избран Конрад, король Неаполитанский, сын Фридриха 2[-го]. Но папа Иннокентий 4[-й] проклял его, и немецкие князья [от него] отступились. Поэтому он покинул престол, вернулся в свое королевство и через три года умер.

В 1305 году папой был избран Климент 5[-й], родом из французов. Движимый любовью к своему народу и к отчизне он покинул Рим и перенес папский престол во Французскую землю, и там в городе Авиньоне он и его преемники оставались целых 74 года.

В 1314 году в одном [и том же] месте и в один [и тот же] день выборщики избрали двух царей: Людовика Баварского и Фридриха Австрийского. Трое [выборщиков] избрали одного, а трое — другого. Но Людовик в бою захватил Фридриха [в плен] и через три года, помирившись с ним, отпустил его на волю. Папа Иоанн 22[-й], сидевший в Авиньоне, из-за постоянных раздоров [с Людовиком] проклял его. А Людовик пришел в Рим и был коронован главным кардиналом, и поставил в Риме антипапу — Петра Корбьерского. Но вскоре Петр был схвачен и отвезен в Авиньон к Иоанну 22[-му], и там умер в заточении. А князья в 1346 году избрали в противовес Людовику Карла 4[-го].

В 1379 году папа Григорий II пришел из Авиньона в Рим и восстановил папский престол на его старом месте. Но после его смерти начался великий раздор в церкви.

Раздор. Разделение

Когда умер Григорий II, то собрались кардиналы, и итальянцы избрали итальянца Урбана VI. А [кардиналы]-французы там же, в Италии, избрали француза Климента VII и ушли вместе с ним в Авиньон. Так оказалось два папы. Одни короли и правители признавали одного, а другие — другого. Сами папы взаимно прокляли друг друга и считали смутьянами и, во многом уступая правителям, добивались их расположения. И тот и другой делали вид, что стремятся возобновить мир в церкви, хотя бы даже поступаясь своим достоинством, и подкрепляли это клятвами и подписями.

Раздор этот продолжался 39 лет, вплоть до Констанцского собора. В Риме после Урбана VI папами были Бонифаций IX и Иннокентий VII, и Григорий XII. А в Авиньоне после Климента VII папой стал Бенедикт XII.

Пизанский собор

Григорий Римский обещал отречься от папского престола, если бы Бенедикт Авиньонский тоже отказался. Но Бенедикт не хотел отступаться [от престола], а бежал в Испанию. Ввиду этого был созван собор в Пизе. [Собор] сверг обоих пап и избрал третьего — Александра V. В это время венгры вели войну вблизи Рима из-за неаполитанского престола. Поэтому Григорий из Рима бежал в Римини. Александр Пизанский поселился в Болонье, в двух днях пути от Римини, а после смерти Александра преемником его стал Иоанн XXIII. Так что эти трое [пап]: Бенедикт — в Испании, Григорий — в Римини, Иоанн — в Болонье — дожили до Констанцского собора.

Констанцский собор

В 1414 году состоялся собор в Констанце. Речь шла о раздоре: [все] трое пап были свергнуты и избран был папа Мартин V. Затем были сожжены живьем два зачинателя ересей — Иоанн Гус и Иероним Пражский. И решено было через 20лет опять созвать собор в Базеле.

Флорентийский и Базельский соборы

Преемником Мартина V был Евгений IV. При жизни его (в 1434 году) собрался Базельский собор, [назначенный] по решению Констанцского собора и по указу того же папы Евгения.

В это же время греческий царь Иоанн Палеолог решил объединить восточную церковь с западной и просить у западных народов помощи против турок, и это свое желание сообщил папе и обещал прийти на собор вместе с патриархом и с другими священниками.

Чтоб угодить царю, папа назначил собор в Ферраре — городе, удобном для греков, куда они могли прийти из Царьграда водным путем. Ведь нехорошо и неудобно было звать царя с духовными и мирскими владыками греческого народа в Базель и заставлять их идти через высокие горы в далекие и незнакомые земли. Поэтому папа Евгений в 1438 году перенес собор и сказал епископам, чтобы они перешли из Базеля в Феррару. А епископы звали папу и царя со всеми греками к себе в Базель и не хотели послушаться папы, но отстранили его от престола и поставили антипапу Феликса V. Однако Евгений, несмотря на это, остался на престоле и начал с греками собор в Ферраре, но ввиду внезапного мора кончил его во Флоренции. А антипапа Феликс, спустя некоторое время, отрекся от престола и покорился Евгению. И это был доселе последний раздор в римской столице.

Примерно в это же время, во избежание раздоров, волнений и соблазнов, одним из пап (не знаю, каким) было введено правило, чтобы папу избирали, сидя взаперти и под стражею. То есть через несколько дней после смерти папы все кардиналы, находящиеся в Риме, должны пойти в одно крепкое здание. Потом дверь этого здания (которое они называют конклавом) закладывается камнями, чтобы никто не мог ни войти туда, ни выйти оттуда. Эту дверь стережет и охраняет городской надзиратель со своею стражей. Еду кардиналам передают через вертушку, сквозь которую никто никого не видит и не может пролезть. А наблюдение и охрана этого здания и всего города поручается определенному надзирателю, и должность эта передается по наследству, чтобы ее лучше выполняли и чтобы городу было спокойнее в такое тревожное и смутное время. Ныне эта должность всегда поручается старшему из рода неких князей по имени Савелли.

Кардиналы должны сидеть взаперти, если надо, то целый год, и даже дольше, пока не выберут папу. И установлено, что папой станет тот, кто получит две трети голосов. Каждое утро, после святой литургии, каждый пишет одно имя, и все приносят бумажки и кладут на алтарь. Затем при всех читают бумажки или имена и записывают. И делают подсчет: если один из кардиналов получил две трети голосов, все сразу же склоняются перед ним и провозглашают его папой.

Этот способ был в конце концов придуман для того, чтобы обуздать безудержное людское властолюбие. И, по милости Божьей, все обходится спокойно, и уже 220 лет не было в церкви раздора. Доселе [говорилось] об избрании пап.

23. Венецианцы же так избирают своего князя:

Во-первых, они открытым голосованием избирают из своего числа сто (если не ошибаюсь) выборщиков.

Во-вторых, эта сотня избирает трех особ тайным голосованием: то есть каждый подает записку с тремя именами. Голоса подсчитывают, и из тех троих, кто получил больше всего голосов, один должен стать князем.

В-третьих, эти три имени пишут большими буквами и под каждым [именем] ставят корзину с дыркой для шариков. А корзины поставлены так, что в них можно попасть лишь через одну большую дыру, и когда кто-нибудь бросает шарик, то никто не знает, под какое имя или в какую корзину он его бросил.

Думники сидят за столом, на столе стоит ящик с этими тремя корзинами, а писец читает список и вызывает по именам всех венецианских бояр или благородных людей. Они подходят и каждый бросает один шарик в ту корзину, куда он хочет. А шариками служат не бобы и не фасоль, а мягкие пуговицы из бумаги, чтоб не слышно было, куда они падают.

А в иных случаях, когда решают, делать что-либо или не делать, каждому дают по два бобовых зерна: одно — белое, другое — черное. И если будет больше белых зерен, дело состоится, а если больше черных—не состоится.

А здесь, где выбирают, кому из троих быть князем, когда пройдут все бояре, то и думники один за другим подадут свои голоса (или бросят свои шарики). Затем вытряхивают каждую корзину в отдельности и считают шарики. И тот, у кого будет больше шариков, станет князем.

24. Борис: Как ты считаешь, Хервой, чему нас могут научить все эти способы выборов у разных народов?

Хервой: Во-первых, несомненно и само собой ясно, что конные скачки или [конское] ржанье, шутовские советы, телесная сила, уговоры, посулы или покупки и шутки суть негодные и дурные средства добывания верховной власти. А там, где дело решает своеволие воинов (как у турок) или рокоши и польные сеймы, там, как правило, мерзкий беспорядок и нет прочной основы правления.

Во-вторых, мы упомянули о третейском суде: в одном месте судьей был папа, в другом — выбранные судьи. Но папе или какому-либо чужеземному правителю отдавать эти дела на суд не следует, ибо такие судьи не упустят при этом своей корысти и от того, кому присудят престол, потребуют такие вещи, которые вредны для народа. Местным жителям также не следует судить, ибо они побоятся разгневать одну из сторон, и трудно найти таких, коим доверятся обе стороны.

В-третьих, очень ненадежным и беспокойным был тот способ, по коему один лишь город Рим или и без Рима один лишь папа (будучи вне своей столицы) выбирал и венчал короля или царя, который должен был владеть всей Итальянской землей и был при этом чужеземцем.

В-четвертых, при таком обычае неизбежно возникают большие беспорядки. Царь Отгон, назначая выборщиков, добивался того, чтобы Итальянское царство никогда не ушло из рук немецкого народа, и чего желал, того и достиг. Но, с другой стороны, он причинил немало зла своим преемникам и своему народу. Ибо эти князья, получив такую власть и столь возвысившись, стали уже не подчиняться царям, а сами распоряжаться царями и избирать новых царей при жизни старых, и вызвали в народе множество раздоров, волнений и кровопролитий.

В-пятых, римских епископов испокон веков избирал и избирает церковный собор. А те, что стали ломать этот обычай или как-либо умалять права этого престола, не добились ничего хорошего.

25. Борис: Объясни мне это получше.

Хервой: Дело в том, что немецкие короли получили царский престол в результате свободных выборов. А затем, назначив выборщиками немцев, они навеки утвердили свое владычество, и отняли у римлян это [право] свободного выбора. Но и тем [они] не были сыты и стали захватывать пап, заточать их и свергать с престола. А из этого ничего хорошего не вышло, но случились с ними всякие беды.

Во-первых, потому что они были прокляты папами. А из-за этого они погибали злою смертью или терпели иные несчастья. Генрих I, бежав и скрываясь от своего собственного сына, умер с горя, Фридрих I утонул, Филипп был убит шишом, Отгон IV был разгромлен и умер в отчаянии [от этого], Фридрих II тоже умер с горя, будучи свергнут с престола. Конрад свергнут с престола.

Во-вторых, у тех пап, коих свергли эти цари, и в бегстве или в ссылке находились преемники, и они всегда возвращались в Рим и свергали антипап, насильно поставленных царями. Так что ни один из " этих поставленных царями антипап не имел преемника, и их не считают в числе истинных пап. И подобно тому, как некогда при языческих царях за 300 лет было замучено более тридцати пап, но, не-4 смотря на столько мучений, преемственность никогда не нарушалась, так и тут, назначение антипап ни разу не нарушило череды истинных преемников Петра.

В-третьих, последнюю и заключительную обиду эти немецкие цари нанесли 120 лет назад, когда царь Карл V просил у папы Климента VII денег для царского войска, а папа не захотел их дать. Тогда царь приказал воинам разграбить Рим, и это было сделано. Но в первый час приступа или первым же выстрелом из города был убит Бурбон — царский бан, начальник всего войска. И более того, с этого времени, по воле Божьей, цари — преемники Карла — потеряли всю свою власть и силу, и немецкие князья не боятся их и ни в чем не слушают, и никто не платит им никакой дани, которая причитается царям. И этот Карл V был последним коронованным царем, а после него ни один не был коронован. И ничего у них не осталось от царства, кроме пустого суетного титула. Вот так и те прежние, и эти последние цари, желая завладеть духовной властью, утратили и мирскую. Как говорит святой Лев: «Тот, кто гонится за чужим, теряет свое собственное».

И так сбылась последняя часть Даниилова пророчества о том, что камень ударит в ноги истукану и уничтожит не только золото и серебро, но и железо и глину, или глиняные ноги и персты, то есть последнее немецко-римское глиняное царство.

Четвертое чудо: с того времени, как Божьему промыслу угодно было пресечь гонения и мучения и дать своей церкви покой, установил Господь по своей неисповедимой воле, чтобы Рим, будучи самым славным городом на свете, не был столицей никакого мирского королевства, а лишь [столицей] духовного царства Христа. Так, царь Константин без всякой нужды и на удивление всем людям, руководимый одним лишь Божьим велением, перенес престол из своей отчизны в чужие земли. А затем Римом владели разные народы: греки, готы, вандалы, херулы, лангобарды и франки. Иные из них правили в Милане, иные — в Равенне, иные — в Павии, [то есть] в итальянских городах, не столь славных, как Рим, и [лежащих] неподалеку от него. А некоторые жили и в Риме, но никак не могли установить там [своей] столицы, и Рим снова становился просто папской столицей. Это совершалось не без особого Божьего чуда, а именно Христос хотел этим показать, что царство его не привязано к земному царству, как хвост к спине, и что Господь может сохранить свое духовное царство без помощи мирских сил. К тому же, чтобы просветить и убедить всех неверующих. Господь соизволил сделать так, что его духовное царство имеет столицу в том городе, который наиболее известен, славен и знаменит на всем свете.

Пятое чудо. Александр, осадив могучий город Тир, просил помощи у евреев, но не получил ее. Взяв Тир, он в гневе пошел на Иерусалим. Навстречу ему вышел духовный владыка в церковных ризах, и Александр пал перед ним ниц, и воздал Богу славу, и простил евреев, и оставил им их вольности.

Аттила, венгерский король, прозванный «бичом божьим» и наводивший ужас на весь мир, пришел в Италию с несметным [войском] и разорял дотла все города. Навстречу ему вышел святой папа Лев I и уговорил его не идти на Рим и повернуть назад. И рассказал Аттила, что он увидел рядом со Львом человека с обнаженным мечом, угрожавшего Аттиле смертью, если он не повернет [назад].

Шестое чудо. Аларих Готский воевал в Итальянской земле с царем Гонорием, сидевшим в Равенне. В 410 году был заключен мир, и Аларих, как было условлено, пошел с войском из Итальянской земли во Французскую. Стилихон, царский бан, сопровождая Алариха, не сдержав обещания, внезапно напал на него и разбил его. На другой день Аларих собрался с силами и разбил Стилихона и, в гневе вернувшись, осадил Рим и через два года (то есть в 412 году) взял город. Но [он] не разорил его, а, напротив, запретил трогать христианские церкви и людей, кои там укрылись.

Максим — бан царя Грациана — убил во Французской земле своего государя и назвался царем. Царица Евдокия позвала Гензериха, короля вандалов, из Африки на помощь против изменника. В 456 году Гензерих пришел [в Италию], взял и разграбил Рим и увел с собою в плен царицу, призвавшую его, вместе с [ее] дочерью. Но церквей [он] не разорял.

Тотила — готский король — прославлен во всех историях за справедливость и доброту. Великий святой отец Бенедикт, [осененный] пророческим духом, предсказал ему, что он возьмет Рим, вернется в Африку и через девять лет умрет. И предупредил его, чтобы он не чинил обиды церквам Божьим.

Тотила, воюя с царем Юстинианом и с его славным воеводой Велизарием, после долгой осады взял приступом город Рим и в первом бою убил множество людей. Но папа Пелагий пришел к нему просить милости, и Тотила тотчас приказал, чтоб никого больше не убивали и чтоб никто не трогал церквей. Потом Тотила послал папу Пелагия к царю Юстиниану и предложил ему помириться и обещал оставить Рим в целости. Если же царь откажется, то он разрушит город, чтобы царские люди в нем не утвердились. Но Юстиниан, положившись на доблесть своего бана Велизария, не захотел мириться. Тогда Тотила рассердился, приказал всем горожанам покинуть Рим, переселил их в другие места, разрушил городские стены и башни и в 548 году сжег город (но церквей не тронул) и ушел.

Велизарий пришел [в Рим] и отстроил городские стены и башни. Но через три года, то есть в 551 году, Тотила возвратился и снова взял Рим. И тогда он созвал старых горожан из разных мест и иных людей на жительство, и начал отстраивать все, что он прежде разрушил, и стал для народа итальянского не только королем, но и отцом.

Достаточно [говорить] о готах. Или, вернее, весь этот рассказ [о них] приведен лишь для примера и не по существу дела, но не без пользы. Ибо на примере чужих поступков и деяний мы должны учиться, как поступать нам самим. Ведь миром правит не слепой случай, а Божий промысел, [и] ничто в мире не происходит без причины. Мы видим [своими] глазами разные события и случаи, и Бог дал нам разум для того, чтобы мы им постигали причины всяких событий. Поэтому, восхитившись промыслом Божьим в упомянутых делах, мы в заключение снова скажем: достаточно было бы грекам и немцам иметь мирскую власть над Римом, уступленную им обоим римлянами по доброй воле. А они не были сыты мирской властью, но захотели вдобавок обладать в Христовым духовным царством. И поэтому лишились и того, и другого.

26. [Некогда] сарацины завладели Иерусалимом и святым гробом спасителя нашего Иисуса Христа. Готфрид, князь Лотарингский, движимый благочестием, не мог этого стерпеть и отправился на Восток, взял Иерусалим [и] в 1099 году стал королем Иерусалимским. Но венчался он не золотым, а терновым венцом, которым был увенчан Христос. Он и его преемники правили там 88 лет, пока сарацины в 1187 году снова не взяли Иерусалим.

Однако западные христиане удерживали еще на Востоке немало городов. И до взятия [Иерусалима] и после него в этой иерусалимской войне лично участвовали разные западные короли и князья. Так, например, около 1150 года на Восток пришел святой Людовик, король французский, и Конрад, царь немецкий, и с ними большое войско. Царю греческому Мануилу и всем грекам был подозрителен этот поход с такими [большими] силами и, несмотря на их просьбы, царь Мануил не захотел им помогать, как они того просили, а напротив, старался им напакостить. Ибо царь боялся, как бы они, оставив в покое Ссфацинов, не напали на греков.

Из-за всего этого начались разные дела, споры и раздоры между этими народами. В конце концов после долгих тайных подозрений, недоверия и придирок [дело] дошло до разрыва, и они начали воевать друг с другом. В то время французы и венецианцы отняли у греков и сам Царьград.

Так обстояли тогда дела. Но еще и до этого иерусалимского похода западные народы задевали греков на море и отнимали у них острова и города. Поэтому еще около 1000 года царь Мономах и патриарх Керуларий (чтобы восстановить людей против латинян) выдумали, будто латиняне — еретики, раз у них не квашеные просвиры. А позднее, около 1200 года, Валзамон, патриарх Антиохийский, свергнутый латинянами с престола, стал учить, что латиняне якобы не были крещены.

Так греки сперва из-за мирских государственных дел и первенства или из-за обращений к папскому суду начали бороться против римского престола и унижать его и умалять его верховную власть. А затем из-за того же первенства и из-за насилий со стороны латинян в мирских делах они стали понапрасну обвинять в ереси и хулить римский престол Петра. Однако ничего [они] не добились, но лишились и первенства и всей своей власти. И достаточно говорить о греках.

27. Но вернемся к началу нашего разговора. Я, брат, из всего, что доселе сказано, заключаю, что самые сильные и славные королевства были мало приспособлены к долговечному существованию.

В древние времена некоторые республики (Спарта, Афины и древний Рим при общевладстве) прославились своими благими законами. А в самодержавных царствах или в королевствах очень редко и едва ли где на свете бывают благие узаконения, способствующие долголетию королевства и общему народному миру, и крепости, и счастью. Например, вижу: у афинян тразибулову амнистию, у спартанцев — ликургово гостогонство, у венецианцев — троекратное голосование, у французов — салический закон, в Риме — выборы взаперти. А семь немецких выборщиков хвалить, по-моему, не за что.

Итак, ты видишь, Борис, что на свете, вплоть до нашего времени, многие и великие королевства не имеют самых необходимых законов, и если есть где-либо какие-то благие узаконения, то и они возникли не сначала, а лишь позднее, когда люди после многих бед, наученные опытом и будто через силу, стали внимать полезным советам, как ты можешь видеть из этих приведенных мною здесь примеров.

Борис: Иначе говоря, Хервой, короли заботятся и стараются лишь о своем потомстве, а об остальном не помышляют. Не думают, что их род должен когда-нибудь прекратиться. А ведь могли бы и должны бы вспомнить о примере иных королей и видеть, что Александр, Юлий и Август не имели никакого потомства. А род Кира, Константина, Карла и многих иных королей вскоре прервался. Однако некоторые короли, как я сказал, считают, что род их будет вечным, а иным кажется достаточным то, что имеют одного определенного наследника, и об остальном [они] не заботятся, а предоставляют этому же наследнику самому подумать о своем преемнике.

28. Поэтому, если не имеют сыновей, то усыновляют чужого юношу и делают его приемным сыном. Так поступил Юлий, Август и иные.

Александр перед смертью отдал свой перстень с печатью боярину Пердикке, желая тем самым сделать его своим наследником, но Пердикке не выпало этого счастья.

А царь Феодор Иванович также перед смертью отдавал свой царский скипетр ближним боярам и своим родичам, но те не хотели его брать, а спорили, кто кого родовитее. Царь не вынес их споров, бросил скипетр на землю и сказал: «Пусть возьмет его, кто хочет». Взял его боярин и царев приятель Борис Годунов, и он стал царем.

Давид при жизни своей посадил на свой престол Соломона и велел, чтобы все целовали ему крест. Так же поступают теперь австрийские князья: они заставляют избирать царем [своего] старшего сына и тем самым закрепляют царский титул за своим родом. А чтобы братья после смерти отца не поссорились и не разодрались, отец [еще] при жизни своей заставляет все большие города державы целовать крест этому же старшему сыну. Он сам обходит города, и там приносит присягу подданным, а подданные [присягают] ему.

Отдавать перед смертью перстень или скипетр — это способ мало похвальный и неудовлетворительный. Взять приемного сына (если нет родного сына) и при жизни своей заставить подданных целовать крест королевичу — это хорошие способы. Но и этим не исчерпываются обязанности благого и мудрого короля. Цицерон — римский думник пишет:

«Варвары живут сегодняшним днем, а мы должны думать о вечности». Поэтому благой и мудрый король должен установить в своей стране такие законы, чтобы не только определить одного наследника, но чтобы и порядок наследования престола (по воле Божьей) навеки оставался определенным, мирным и нерушимым. И я спрашиваю тебя, Хервой, как может король, по-твоему мнению, установить эти благие законы?

29. Хервой: В этом отношении самым лучшим и самым надежным, мне кажется, венецианский обычай, когда голосуют и открыто, и записками, и шариками, и установлено, кто должен избирать и кто может быть избран. Избирать не вправе никто, кроме венецианских властелей и бояр, а избран не может быть никто, кроме властелей или тех бояр, что занимают наивысшие места в совете. Я считаю, что и для здешнего королевства было бы полезным и спасительным последовать этому примеру.

30. Если б когда-либо прекратился царский род, то выборы [на престол] следует проводить так:

1. Не должен быть избран или провозглашен царем никто, кроме наших местных русских князей, о коих известно, что не пришли к нам откуда-нибудь со стороны.

2. После смерти царя все войско должно перейти под власть патриарха или иного высшего церковного владыки. И он назначит сейм и укажет срок, когда должны будут собраться епископы, архимандриты, князья, властели и бояре.

3. Когда настанет срок, епископы, архимандриты, князья и властели (но не бояре) должны собраться в царском городе. Каждый должен написать имена трех князей и подать патриарху и епископам, сидящим там за столом. Они должны прочесть имена вслух, и каждый вправе будет посмотреть, так ли написано на бумажке, и бумажка должна идти по кругу. Из всех выберут три имени, получившие больше всего голосов.

4. Эти три имени надо написать на корзинках, как мы рассказали выше. И надо позвать во двор всех бояр, чтобы они бросали шары. И тот, кто получит больше шаров, должен стать царем.

Текст сочинения Юрия Крижанича публикуется по следующему изданию: Юрий Крижанич Политика, изд-во "Новый свет", М., 1997

Сканирование и проверка текста: Есиева П, Шишкина М.

Вернуться к оглавлению

Далее читайте:

Крижанич Юрий (1618-1683), хорватский богослов, философ, историк, экономист.

Крижанич Юрий. Записка о миссии в Москву. В кн.: Новое известие о времени Ивана Грозного. М. Императорское общество истории и древностей Российских. 1901.

Россия в XVII веке (хронологическая таблица).

Юрий Крижанич как-то решил посоветовать государям: для укрепления и для долголетия королевства, для сохранения мира и для предотвращения междоусобиц нет ничего полезнее, как установить твердый порядок замещения престола. Надо тут добавить от себя, что никто из великих князей особенно и не просил его им советовать. Более того, мысли Крижанича о том, что бояре-де должны бросать шары, и по числу выпавших шаров должно, мол, определяться, кто станет царем, могли вызвать у государей в отношении бедолаги Юрия только недобрые мысли. Кто он такой, что затеял игру в шары - игру великокняжескии престолами?! Прямо какой-то сериал Игра престолов у него получился. Надо заметить, что сейчас это получается и безопасно, и бесплатно, и все серии можно увидеть, а еще продолжение. И все это дома, а не в Тобольске, куда Крижанича выслали за слишком вольное обхождение с престолами (хоть и в мыслях только, но ссылка-то его в Тобольск была реальной).

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

> НА ГЛАВНУЮ > БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА > КНИЖНЫЙ КАТАЛОГ К >