Милица Нечкина

1982 год

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Нечкина М.В.

Декабристы

РАЗГРОМ КИШИНЕВСКОЙ УПРАВЫ

Владимир Раевский — один из самых выдающихся декабристов. Получив образование в Московском университетском благородном пансионе, затем в кадетском корпусе, он еще на школьной скамье мечтал о создании тайного общества и революционных преобразованиях.

В следственных материалах по делу майора Вл. Раевского находятся два замечательных документа — две его записки: «О рабстве крестьян» и «О солдате».

Владимир Раевский страстно и смело разоблачал основное зло России: «Кто дал человеку право называть человека моим и собственным? По какому праву тело и имущество и даже душа оного может принадлежать другому? Откуда взят этот закон торговать, менять, проигрывать, дарить и тиранить подобных себе человеков? Не из источника ли грубого, неистового невежества злодейского, скотских страстей и бесчеловечья?» 1)

«Взирая на помещика русского, я всегда воображаю, что он вспоен слезами и кровавым потом своих подданных, что атмосфера, которою он дышит, составлена из вздохов сих несчастных, что элемент его есть корысть и бесчувствие. Предки наши, свободные предки, с ужасом взглянули бы на презрительное состояние своих потомков. Они в трепетном изумлении не дерзали бы верить, что русские сделались рабами, и мы, чье имя и власть от неприступного Северного полюса до берегов Дуная, от моря Балтийского до Каспийского дает бесчисленным племенам и народам законы и права, мы, внутри самого нашего величия не видим своего унижения в рабстве народном». Так горячо и убежденно, с радищевской силой разоблачал Раевский крепостное право.

«Дворянство русское, погрязшее в роскоши, разврате, бездействии и самовластии, не требует перемен, с ужасом смотрит на необходимость потерять тираническое владычество над несчастными поселянами. Граждане! Тут не слабые меры нужны, но решительность и внезапный удар!» Это —речь революционного трибуна.

В беседах с солдатами Владимир Раевский выражал сочувствие   Семеновскому  полку,   сожалея,   что   не   был

____

1) Базанов В. Владимир Федосеевич Раевский: Новые материалы» Л.; М., 1949, с. 22.

[ 64 ]

тогда в столице. Недавние волнения в военных поселениях и неспокойное их состояние обосновывали его предложение двинуться «за Днестр» и уверенность, что все может запылать от одной «искры». Во всех произведениях Вл. Раевского чувствуется глубокая уверенность, что пришло время действовать, что медлить нельзя.

Кишиневская управа Союза благоденствия, которой руководил генерал-майор М. Ф. Орлов, представляет большой интерес для историка декабристов. Это — одна из самых активных, живущих напряженной жизнью организаций тайного общества, деятельно готовившаяся к выступлению. Она раньше других повела пропаганду среди солдат, причем преследовала определенную цель — подготовку военного выступления. Ей принадлежат и такие наиболее ранние агитационные документы декабристов, как записка Вл. Раевского «О солдате». Вместе с Михаилом Орловым работали такие выдающиеся члены тайного общества, как Владимир Федосеевич Раевский, генерал Павел Сергеевич Пущин, адъютант Орлова ротмистр К. А. Охотников, полковник А. Г. Непенин и ряд других. В тесном общении и дружбе с ними был находившийся в то время в Кишиневе в политической ссылке А. С. Пушкин, член масонской ложи «Овидий», возглавленной генералом П. С. Пущиным.

Мысль о военном выступлении нашла себе наиболее раннее и последовательное применение в Кишиневской управе. Видимо, раньше других пришел к ней генерал-майор М. Ф. Орлов — опытный военачальник, властный организатор, человек большой культуры и широкого кругозора, а вместе с тем и выдающейся личной храбрости. Михаил Орлов, внебрачный сын графа Федора Григорьевича Орлова (младшего брата екатерининских Орловых), родился в 1788 г. и был позже узаконен особым царским указом. Получив воспитание у иезуитов, в одном из лучших аристократических пансионов аббата Николя, Орлов поступил в кавалергардский полк и быстро выдвинулся по службе. Войну 1812 г. он начал в чине штабс-ротмистра и был назначен флигель-адъютантом Александра I. Император относился к нему весьма благосклонно, давал ответственные поручения (в их числе было заключение договора о сдаче Парижа союзным войскам). Вскоре Орлов был послан в Данию, Норвегию и Швецию с ответственным дипломатическим поручением — мирным путем

[ 65 ]

добиться реализации Кильского трактата 1814 г., согласно которому Норвегия была уступлена Данией Швеции и должна была присоединиться к последней.

Декабрист Н. Тургенев рассказывал потом, что, приехав в Норвегию, Орлов увидел, что «дело норвежцев, восставших против присоединения их отечества к Швеции, справедливо и достойно уважения, и сообразовал с этим свое поведение». И. Д. Якушкин свидетельствовал, со своей стороны, что, попав в Норвегию, Михаил Орлов «сблизился с тамошними либералами и действовал не согласно с данными ему предписаниями» 2). После попыток подать царю петицию об уничтожении в России крепостного права Орлов окончательно оказался на подозрении у царского правительства. Известно было и о его выступлении в 1817 г. в литературном обществе «Арзамас» (членом которого был и А. С. Пушкин). Михаил Орлов призывал членов общества к широкой политической пропаганде.

Перевод на юг, в армию был чем-то вроде почетной ссылки. Два года Орлов прожил в Киеве, занимая должность начальника штаба при 4-м корпусе, которым в то время командовал Н. Н. Раевский. В 1820 г. Орлов получил командование 16-й дивизией, переехал в Кишинев и быстро стал центром притяжения для политических вольнодумцев. «Прискорбно казалось не быть принятым в его доме, а чтобы являться в нем, надобно было более или менее разделять мнение хозяина... Два демагога, два изувера, адъютант [К. А.] Охотников и майор [В. Ф.] Раевский с жаром витийствовали. Тут был и Липранди... На беду попался тут и Пушкин, которого сама судьба совала в среду недовольных. Семь или восемь молодых офицеров Генерального штаба известных фамилий, воспитанников московской муравьевской школы... с чадолюбием были восприняты. К их пылкому патриотизму, как полынь к розе, стал прививаться тут западный либерализм. Перед своим великим и неудачным предприятием нередко посещал сей дом с другими соумышленниками русский генерал князь Александр Ипсиланти... Все это говорилось, все это делалось при свете солнечном, в виду целой Бессарабии» 3),— писал в  своих злобных   записках   реак-

____

2) Записки, статьи, письма декабриста И. Д. Якушкина, с. 38.

3) Вигелъ Ф. Ф. Записки, М., 1928, т, 2, с. 211—212,,

[ 66 ]

ционер Ф. Ф. Вигель. Планы греческого военного переворота и планы военного выступления в России обсуждались в одном и том же месте —в доме Михаила Орлова.

Военный переворот опирается на восставшую массу солдат. Михаил Орлов, любимый в армии, стал организовывать пропаганду. Замечательны его приказы по полку. В первом приказе от 3 августа 1820 г. он обращает внимание на частые побеги солдат и для прекращения их требует от командного состава полка отказа от «дисциплины, основанной на побоях». «Я почитаю великим злодеем того офицера, который, следуя внушению слепой ярости, без осмотрительности, без предварительного обличения, часто без нужды и даже без причины употребляет вверенную ему власть на истязание солдат». Приказ этот велено было прочесть в каждой роте, и «буде рота рассеяна по разным квартирам, то сделать общий объезд оным». В армии того времени такой приказ был неслыханным новшеством. 6 января 1822 г. (много позже семеновского восстания, не испугавшего Михаила Орлова) он подписал еще более решительный приказ — отдать под суд некоторых жестоких в обращении с солдатами офицеров дивизии. «В Охотском пехотном полку гг. майор Вержейский, капитан Гимбут и прапорщик Понаревский жестокостями своими вывели из терпения солдат. Общая жалоба нижних чинов побудила меня сделать подробное исследование, по которому открылись такие неистовства, что всех сих трех офицеров принужден представить к военному суду. Да испытают они в солдатских крестах, какова солдатская должность. Для них и для им подобных не будет во мне ни помилования, ни сострадания». В этом же приказе приносилась благодарность нижним чинам за прекращение побегов.

Одновременно в «орловщине» — так называли 16-ю дивизию настороженные недоброжелатели — велась усиленная агитационная работа среди солдат и юнкеров посредством ланкастерских школ. Душой этой агитации был друг Орлова майор Владимир Федосеевич Раевский, принятый в Союз благоденствия в марте 1820 г.

В прописи, составленной для солдат, Раевский вставлял слова, связанные с революцией, рассказывал о перевороте в Испании. В поданном царю докладе по делу Раевского говорилось: «Для обучения солдат и юнкеров вместо данных от начальства печатных литографических

[ 67 ]

прописей и разных учебных книг Раевский приготовил свои рукописные прописи, поместив в оных слова «свобода, равенство, конституция, Квирога, Вашингтон, Мирабо».

На следствии было показано, что В. Ф. Раевский говорил: «Между солдатами и офицерами не должно быть различия, а равенство должно быть, потому что природа создала нас одинаковыми... кто дал вам право наказывать солдат? Они такие же люди, как и мы».

Капитан Надежный показал, что «во время происшествий италианских неоднократно видел... как Раевский при чтении журналов в квартире аудитора Круглова восхищался и изъявлял желание, чтобы такие новости завести и в России». В вытребованных Следственной комиссией «географических» тетрадках ланкастерской школы значилось: «Конституционное правление есть то, где народ под властью короля или без короля управляется теми постановлениями и законами, кои он сам себе назначил, и представители от народа охраняют святость своих законов. Это правление есть самое лучшее, новейшее». Раевский не скрывал своего сочувствия семеновскому восстанию: сейчас же после него он говорил публично: «Семеновцы — молодцы!», «Жаль, что меня там не было, я бы их поддержал». Своих солдат он призывал с оружием в руках идти «за Днестр». Раевский пользовался огромной популярностью среди солдат. Вся его агитация была явно направлена к подготовке военного выступления.

Записка Раевского «О солдате» — замечательный документ революционной мысли декабристов. «Участь благородного солдата всегда почти вверена жалким офицерам, из которых большая часть едва читать умеет, с испорченной нравственностью, без правил и ума. Чего же ожидать можно?». Солдат «клянется царю и службе на 25 лет сносить труды и встречать мученья и смерть с безмолвным повиновением. Клятва ужасная!! Пожертвование, кажется, невозможное!»

Побеги солдат из царской армии Раевский находил «извинительными», поведение жестоких начальников — «беззаконным насилием», а самих начальников — «тиранами» солдат.

В записке скрыто проведена мысль, что правильным выходом из тяжелого положения является вооруженная борьба, восстание.

[ 68 ]

Важно отметить, что Тульчинская управа находилась в постоянных сношениях с Кишиневской. В ноябре 1820 г. Раевский писал своему другу Охотникову: «Я не был в Одессе, не получал ниоткуда никаких известий и сам прекратил со всеми переписку, ибо на два письма не отвечал в Тульчин ни слова. Но знаю и ведаю, что все идет хорошо, и, соглашаясь с твоими же словами, я теперь у моря жду погоды!» 4)

Пестель не менее трех раз приезжал в Кишинев, виделся с Михаилом Орловым. Как раз в год основания Южного общества с Пестелем несколько раз виделся Пушкин. Он оставил 9 апреля 1821 г. такую запись в своем кишиневском дневнике: «Утро провел с Пестелем: умный человек во всем смысле этого слова: «Mon couer est materialiste, mais ma raizon s'y refuse». Мы с ним имели разговор метафизический, политический, нравственный и проч. Он один из самых оригинальных умов, которых я знаю» 5)

Как настойчиво думала о военном выступлении Кишиневская управа, видно и из материалов, касающихся пребывания Пушкина в Кишиневе, а также из его стихов этого времени. Генерала П. С. Пущина, находившегося в дружеских отношениях с Пушкиным, прочили в русские Квироги. Пушкин писал о нем:

В дыму, в крови, сквозь тучи стрел

Теперь твоя дорога. Но ты предвидишь свой удел,

Грядущий наш Квирога.

В своем дневнике князь П. Долгоруков (не декабрист), нередко встречавшийся в Кишиневе с поэтом, свидетельствует о частых посещениях Пушкиным Орлова и генерала Пущина. Он ярко характеризует враждебные ему атмосферу вольнодумства и темы их политических разговоров. Одна из записей дневника гласит: «За столом у наместника [Инзова] Пушкин, составляя, так сказать, душу нашего собрания, рассказывал по обыкновению   разные   анекдоты,   потом   начал   рассуждать о

____

4) Красный архив, 1925, т. 6(13), с. 302.

5) Пушкин А. С. Поли. собр. соч. М., 1936, т. 6, с. 393. Пупгкпп передает здесь по-французски слова Пестеля: «Сердце мое за материализм, но разум мой от этого отказывается».

[ 69 ]

Наполеонове походе, о тогдашних политических переворотах в Европе и, переходя от одного обстоятельства к другому, вдруг отпустил нам следующий силлогизм: «Прежде народы восставали один против другого, теперь король неаполитанский воюет с народом, прусский воюет с народом, гишпанский — тоже; нетрудно расчесть, чья сторона возьмет верх». Глубокое молчание после этих слов. Оно продолжалось несколько минут, и Инзов перервал его, повернув разговор на другие предметы». Этот расчет на успех западноевропейского движения связывался с резкой критикой крепостнической России. «Наместник ездил сегодня на охоту с ружьем и собакою. В отсутствие его накрыт был стол для домашних, за которым и я обедал с Пушкиным. Сей последний, видя себя на просторе, начал с любимого своего текста о правительстве в России. Охота взяла переводчика Смирнова спорить с ним, и чем более он опровергал его, тем более Пушкин разгорался, бесился и выходил из терпения. Наконец, полетели ругательства на все сословия. Штатские чиновники — подлецы и воры, генералы — скоты большею частию, один класс земледельцев почтенный. На дворян русских особенно нападал Пушкин. Их надобно всех повесить, а если б это было, то он с удовольствием затягивал бы петли» 6).

Хотя Михаил Орлов и уехал из Москвы, заявив о своем выходе из организации, но все же не порвал связей с декабристами. Он был непосредственно оповещен ими, что закрытие организации фиктивно и что под прикрытием этого постановления возникнет новая форма тайного общества. В силу всего этого приобретает особую важность вопрос: существовала ли кишиневская организация после Московского съезда или она распалась в связи с выходом из Союза благоденствия Михаила Орлова?

Она, несомненно, существовала. Это доказывается многочисленными фактами, связанными с делом «первого декабриста» Владимира Раевского. Важнейшие документы программного значения — записки Вл. Раевского — датируются временем после Московского съезда. Записка «О солдате» относится к январю 1822 г., записка «О раб-

_____

6) Долгоруков П. И. 35-й год моей жизни или  два дни   ведра на 363 ненастья—В кн.: Звенья. М., 1951, т, 9, с. 88, 99-100,

[ 70 ]

стве крестьян» писалась с июля 1821 г. по февраль 1822 г. Знаменитый революционный приказ Михаила Орлова по 16-й дивизии, отдающий под суд майора Вержейского, капитана Гимбута и прапорщика Понаревского за жестокое обращение с солдатами, также датируется 6 января 1822 г. Активная и планомерная агитационная деятельность Вл. Раевского и Охотникова в ланкастерских школах относится к периоду с весны 1821 г. до времени ареста Раевского (6 февраля 1822 г.).

После Московского съезда слежка за подозрительными элементами еще более усилилась. В Коренном совете Союза благоденствия оказался предатель — М. К. Грибовский, который написал правительству подробнейший донос о тайном обществе. В мае 1821 г. этот донос Ах X. Бенкендорф, будущий шеф жандармов, передал Александру I. По-видимому, вместе с доносом была передана императору и первая часть «Зеленой книги», которую тот по прочтении дал для ознакомления цесаревичу Константину (тот даже возил ее в Варшаву). Но судебного дела не последовало по той причине, что факт продолжения деятельности тайного общества после Московского съезда 1821 г. остался неизвестным доносчику; он сообщил об обществе как о ликвидировавшемся и добавил, что «при судебном исследовании трудно будет открыть теперь что-либо о сем обществе: бумаги оного истреблены и каждый для спасения своего станет запираться». Правительство Александра I воздержалось от судебного следствия, но усилило наблюдение за названными в доносе людьми. Среди них было имя Михаила Орлова. Шпионы внимательно следили за ним, и случай, который можно было использовать как повод для отстранения его от командования, скоро представился. Случай этот был для царского правительства чрезвычайно тревожным: солдатская масса начала заявлять о своих правах, проявлять инициативу и оказывать сопротивление начальству. В декабре 1821 г. в одной из рот Камчатского полка, входившего в состав 16-й дивизии, произошли волнения. Полк был расквартирован около Кишинева. При сборе полка на инспекторский смотр одна из рот полка остановилась в десяти верстах от города; подошло время получать провиант; артельщик роты, получив ассигновку, отправился в город и, так как людей кормили на квартирах, продал провиант, как это и полагалось делать в таких случаях. Возвратясь в

[ 71 ]

деревню, он не явился к капитану — командиру роты, так как хотел всю вырученную сумму полностью сохранить для солдат. «Экономические деньги» за провиант полагалось частью раздавать на руки, частью причислять в артельные суммы; ротные же командиры обычно пользовались этими деньгами для себя, что вызывало ропот солдат. Капитан узнал, что артельщик вернулся, послал за ним и потребовал деньги, но тот объявил ему, что «рота не приказала отдавать ему, а распределила их по капральствам». Возмущенный капитан велел приготовить палки, но когда вестовые вывели артельщика для наказания, солдаты ворвались во двор и потребовали отмены наказания. Капитан отказался выполнить их требование; тогда солдаты закричали, что наказывать не дадут, так как «артельщик исполнил их приказание», вырвали у вестовых палки, переломали их, а артельщика увели с собой. Испуганный событиями капитан через своего денщика «представил роте, что может ожидать ее, когда все это огласится». Последствием было «примирение» капитана с ротой. Прошло дней десять. На инспекторском смотре случай этот стал известен Орлову. Расследование его Орлов поручил бригадному командиру П. С. Пущину, а сам уехал в Киев. «Грядущий Квирога» не торопился с расследованием. Между тем события в полку стали известны высшему начальству, в Кишинев нагрянул корпусный командир Сабанеев и стал производить расследование. Примечательна та быстрота, с которой начальство связало происшествия в Камчатском полку с пропагандой Раевского в армии через ланкастерские школы: очевидно, сведения о пропаганде уже давно были в распоряжении начальства.

Неоценимую услугу Южному обществу оказал в то время А. С. Пушкин. Он жил на квартире наместника Бессарабии Инзова, и ему удалось подслушать разговор Инзова с корпусным командиром Сабанеевым о готовящемся аресте Владимира Раевского. Пушкин тайно предупредил своего друга, и тот успел уничтожить многие компрометирующие бумаги. 6 февраля 1822 г. Раевского арестовали по обвинению в пропаганде среди солдат.

Этот арест мог бы привести к провалу всей организации, но этого не случилось. Раевский проявил удивительную стойкость: заключенный в тюрьму, подвергавшийся при производстве судебного дела «не только строгим, но

[ 72 ]

и жестоким средствам», он все же не выдал никого.

Скажите от меня Орлову,

Что я судьбу свою сурову

С терпеньем мраморным сносил,

Нигде себе не изменил, —

писал Раевский из тюрьмы товарищам.

Четыре года он провел в тюрьме под угрозой смертного приговора, прошел через пять военно-судебных комиссий и только после восстания 1825 г. следствие по делу декабристов начало выяснять его роль в тайном обществе. Лишь в 1827 г., через два года после восстания, дело его было закончено. Он был лишен чинов и дворянства.и сослан в Сибирь на поселение (в село Олонки близ I Иркутска).

Следствие над солдатами Камчатского полка было спешно закончено, и 20 февраля 1822 г.—через две не-дели после ареста Раевского — в Кишиневе была произведена расправа. Описание ее мы находим в дневнике П. Долгорукова, очевидца казни: «У Аккерманского въезда против манежа... происходила торговая казнь. Секли кнутом четырех солдат Камчатского полка. Они жаловались Орлову на своего капитана, мучившего всю роту нещадно, и сами, наконец, уставши терпеть его тиранство, вырвали прутья, коими он собирался наказывать их товарищей. Вот, как говорят, вся их вина... При собрании всего находящегося налицо здесь войска, тысяч около двух, прочитали преступникам при звуке труб и литавр сентенцию военную, вследствие коей дали первому 81, а прочим трем по 71 удару... При мне сняли с плахи первого солдата, едва дышащего, и хотели накрыть военного шинелью. Всякий понесший уже наказание преступник вселяет сожаление, но полковой командир Соловкин закричал: «Смерть военная, не надобно шинели, пусть в одной везут рубахе». На другом конце солдат простой не мог быть равнодушным зрителем. Он упал, и его вынесли за фрунт». В дневнике есть примечание, что первый из наказанных солдат и еще один его товарищ «через двое суток померли» 7).

Понятно, как накалялась в подобной атмосфере ненависть солдат к начальству и как зрели в этой атмосфере

____

7) Долгоруков П, И, Указ, соч., с. 43—44.

[ 73 ]

планы военного переворота, разрабатываемые декабристами.

Орлов был отставлен от командования дивизией,— это был, после ареста Раевского, второй сильнейший удар для тайного общества. Орлов требовал формального суда, дело его затянулось и кончилось лишь 18 апреля 1823 г. приказом «состоять по армии», т. е. он был отстранен от дел и оказался под полицейским надзором.

Таким образом, первый год существования Южного общества прошел тревожно. После ареста Раевского общество было на волосок от гибели. Можно было каждую минуту ожидать ареста членов тайного общества и провала всей организации. Однако и в этой трудной обстановке южные декабристы провели большую работу.

[ 74 ]

Вернуться к оглавлению

Нечкина М.В. Декабристы. М., "Наука" 1984.

Далее читайте:

Движение декабристов (Список литературы).

Декабристы:  | АБ | БА | ВА | ГА | ДА | ЕА | ЖА | ЗА | ИА | КА | ЛА | МА | НА | ОА | ПА | РА | СА | ТА | УА | ФА | ХА | ЦА | ЧА | Ш-ЩА | ЭА | ЮА | ЯА | (биографический справочник).

Участники наполеоновских войн (биографический справочник).

Румянцев В.Б. И вышли на площадь...  (Взгляд из XXI века).

"Русская Правда" П. И. Пестеля.

Южное общество декабристов, крупнейшая организация декабристов на Украине. Создано в марте 1821 года.

Россия в 20-е годы XIX века (хронологическая таблица).

Белоголовый Н.А. Из воспоминаний сибиряка о декабристах. Русские мемуары. Избранные страницы. 1826-1856 гг. М., 1990.

Садовников Владимир. В преддверии годовщины восстания. Движение декабристов и современность.

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС