ХРОНОС:
Родственные проекты:
|
Болото балагана
Самый большой подарок для любой власти – это превращение оппозиции в
балаган. Балаган по определению – нечто яркое и разноцветное, но
несерьезное. То есть безопасное. Наша «левая молодежь» такой подарок власти
сделала. Только у нас балаган еще и неяркий (хоть и разноцветный, конечно).
Сами себя эти люди считают, разумеется, «революционерами» и ведут свою
родословную едва ли не от карбонариев, борцов с феодальной реакцией. Но
карбонарии – и наследовавшие им революционеры – были все-таки
революционерами настоящими: устраивали революции, поднимали восстания, вели,
говоря современным языком, городскую герилью, жертвовали своими жизнями во
имя революционных идей – на баррикадах, в тюрьмах, на эшафоте. Сегодняшние
молодые российские левые на такое просто не способны.
Все они, собственно, представлены двумя видами: это либо молодежные
организации старших политических партий и движений, либо самостоятельные
молодежные группы той или иной ориентации, иногда даже четко не
структурированные и мало отличающиеся от субкультурных групп. Первые, как
правило, чудовищно догматичны, бюрократизированы, абсолютно несамостоятельны
(смотрят в рот «старшим товарищам») и – это взаимосвязано – не способны к
самостоятельному мышлению. Вторые, как правило – предельно
недисциплинированны, плохо организованы, идейно текучи (что, впрочем, в
отдельных случаях не отменяет догматизма) и карнавально демонстративны.
Говоря иначе, первые объединены в бюрократические секты, вторые объединены
(если этот глагол тут уместен) в «тусовки».
Есть еще совсем не левые организации, паразитирующие на левой символике и
раскручивающие левацкий имидж – по приказу «старших товарищей». Это,
например «За Родину!» – молодежная организация
националистически-популистской «Родины», созданной (это даже сам Рогозин не
скрывал) на деньги Кремля.
Все в целом и каждая по отдельности они совершенно безопасны для режима.
Напротив, режим заинтересован в их существовании: они притягивают к себе
недовольную молодежь и канализируют ее недовольство в безопасное балаганное
русло. Ведь что они могут? Ну, устроить пикет. Ой, как страшно! Ну, собрать
митинг из пары десятков (сотен) человек. Ясное дело, Кремль таких митингов
боится до судорог. Путин просто ночей не спит, в ужасе ворочается в постели
– как бы не допустить митинг из 30 человек где-нибудь в
Петропавловске-Камчатском…
Еще они могут сочинить и распространить листовки. Преимущественно на
митинге, разумеется, не своем, а на каком-нибудь ритуальном сборище, скажем,
на 1 Мая. Результатов от этого – ноль. Уже хотя бы потому, что листовки
распространяют среди тех, кто и без того политически ориентирован так же
(или почти так же), как сами авторы листовок. То есть это уже не пропаганда,
это уже – психотерапия.
А если эти ребята займутся настенной росписью – то напишут на стене (заборе)
почти наверняка не лозунг или призыв, а название своей организации (причем
обязательно аббревиатуру). Логики в такой «пропаганде» – никакой:
расшифровать эту аббревиатуру рядовой прохожий не в состоянии. И вообще
подобное поведение ничем не отличается от поведения хип-хоперов – райтеров и
бомберов, метящих территорию своими граффити-тэгами.
Говоря иначе, эти «молодые революционеры» настолько ограничены, что даже не
способны понять, что находятся в плену давно устаревших, утративших
результативность и не адекватных сегодняшнему дню методов действия.
Но если почитать выпускаемые ими листовки, листки, бюллетени, микротиражные
газеты и журналы, станет ясно, что дело даже не в методах. Дело в
интеллекте. Все эти «революционеры» абсолютно несамостоятельны в умственном
отношении и питаются чужими – как правило, либо фатально устаревшими, либо
неприменимыми к российской действительности – теориями. То есть у них нет
адекватных сегодняшнему дню идеологий и нет концепций, позволяющих
аутентично описывать действительность и хоть сколько-то научно ее
анализировать. И что самое главное, они этого и не хотят!
Конечно, вся эта публика возникла не сегодня. Конечно, их предшественники –
анархисты, например – действовали на общественной сцене уже при Горбачеве (а
при Ельцине возникли и новые виды, скажем, «новые левые»). Конечно, эти
предшественники уже тогда часто выглядели как пародия на настоящих
революционеров. Но их сегодняшняя смена выглядит как пародия на пародию.
В самом деле, во времена Горбачева анархисты – в первую очередь, из
Конфедерации анархо-синдикалистов (КАС) – смогли не только сделать
привлекательными для молодежи анархистские идеи и символику, не только
выступали как вполне равнозначная другим политическая сила, но и добивались
реальных, пусть и частных, успехов – например, в ходе кампании против
военных кафедр в вузах. В те времена, понятно, никто и подумать не мог, что
лидер КАС Андрей Исаев предаст своих товарищей и превратится при Путине в
одного из руководителей «Единой России», будет восхвалять капитализм,
патриотизм, православие и бороться за отмену революционных праздников.
«Новая левая» «Студенческая защита» при Ельцине неоднократно – путем
организации массовых несанкционированных уличных акций, иногда
заканчивавшихся столкновениями с «силами порядка» – добивалась
удовлетворения актуальных студенческих требований, таких как повышение
стипендий и своевременная их выплата или сохранение льгот для студентов.
Конечно, куда более глобальные и радикальные требования «Студенческой
защиты» – такие как «Fuck капитализм!» и «Ельцина – на …!» – путем уличных
беспорядков реализовать было невозможно, но все же никак нельзя сказать, что
у «новых левых» ельцинского периода не было побед и достижений – путь даже
ограниченных.
При Путине, когда номенклатура завершила наконец революционный цикл,
начавшийся в 1917 г., и пришла к Брюмеру (а многие мечтают и о Реставрации),
серость, интеллектуальное убожество и фашизоидность сегодняшней России
породили новое поколение молодых квазиреволюционеров. Это поколение
практически ничего не знает о своих предшественниках (а если знает, то
сочиненные этими предшественниками хвастливые легенды и мифы) и старательно
наступает на уже много раз опробованные грабли.
«Автономное действие» (АД), например – наследник анархистов конца прошлого
века – выглядит по сравнению с этими своими предшественниками натуральным
недоразумением. Во всяком случае, конкурировать всерьез с политическим и
идеологическим противником на молодежном поле АД-шники, в отличие от своих
предшественников, не способны (и даже не пытаются).
АД-шники называют себя «автономами» – но при этом открещиваются от немецких
автономов 80–90-х гг. XX в. И правильно делают: в отличие от германских
автономов наши «автономы» не в состоянии ни создать собственную оригинальную
субкультуру, ни навязать (сделать модой) свой стиль жизни и мышления хоть
сколько-то заметной части молодежи, ни составить конкуренцию «взрослым»
левым партиям. Я уже не говорю: разработать теорию, создать квартал сквотов,
организовать «ночь гнева» или заставить полицию считаться с собой как с
серьезной уличной силой.
Об итальянских автономистах наши «автономы» вообще молчат: видимо, это для
них «слишком авторитарный» пример.
Зато они любят общаться с западными анархистами – совершенно безвредными –
и, как правило, копируют этих homullorum ludentis, даже не задумываясь о
том, что Россия как страна «третьего мира», страна «периферии», уже в силу
самого факта периферийности принципиально отличается, например, от ФРГ как
страны «первого мира». В стране, которая ведет колониальную войну в Чечне, в
стране, где официально насаждаются невежество, шовинизм и клерикализм, где
наблюдается катастрофическое социальное расслоение, где идет вымирание
населения и завершается демонтаж остатков социального государства (в сфере
ЖКХ, в системах образования и здравоохранения, в области трудовых отношений
и т.п.), АД-шники, вытесненные в предельную социально-политическую
маргиналию, озабочены темами убого-маргинальными: жизнью «своей» –
эстетически убогой – «альтернативной» рок-тусовки, «проблемами» легализации
наркотиков, «освобождения» мата, «освобождения» секса, права на безделье и
свой стиль жизни и борьбой с промышленным производством на местах (под «экологистскими»
лозунгами). Это настолько частные вопросы – и настолько неполитические, –
что даже странно, что АД провозглашает своей целью «реализацию Либертарного
Коммунизма».
Это не мешает АД, разумеется, принимать резолюции планетарного характера –
например, осуждающие капиталистическую глобализацию. Самому процессу
глобализации от резолюций АД, конечно, ни тепло ни холодно. И не только
процессу, но даже самому мелкому институту заклейменной капиталистической
глобализации: максимум, что может сделать АД, – это написать листовку,
вывесить плакат или провести крошечный никем не замечаемый пикет (в лучшем
случае – принять участие в какой-то коллективной акции левых).
Но эволюция анархо-«зеленых» еще уродливее. Взяв за образец западные «фронты
за освобождение животных», самые «продвинутые» и «крутые» наши
анархо-экологисты взяли моду нападать по ночам на виварии биофака МГУ или
мединститутов и «освобождать» оттуда «заключенных» животных – крыс и лягушек
(однажды с биофака МГУ «освободили» целую кучу лечившихся там раненых
животных). Дело даже не в том, что лабораторные крысы в «дикой природе»
неизбежно погибнут (будут истреблены более крупными конкурентами – пасюками,
съедены хищниками, умрут от незнакомых им инфекций), а в том, что этими
действиями наши анархо-«зеленые» демонстрируют степень своей умственной
деградации, степень воинствующего реакционного антисциентизма: медицина не
умеет пока лечить людей, не используя в качестве объекта экспериментов
животных (лягушек, крыс, кроликов, собак и т.п.). Запретите «вивисекторам»
эксперименты на животных – и медики вынуждены будут экспериментировать на
живых людях. В условиях капитализма это значит: на заключенных, на бедняках,
на безработных, на беззащитных (на психически больных, на содержащихся в
интернатах хрониках, на детях из детских домов, на алкоголиках и наркоманах,
на стариках из домов престарелых). Это, кстати, дешевле, чем эксперименты на
животных. Наши анархо-экологисты подталкивают научно-медицинский комплекс
страны именно в этом направлении. Поневоле заподозришь, что их финансируют
фармацевтические корпорации.
Между тем среди заключенных, на которых – в отсутствие лабораторных животных
– станут проводить эксперименты, находятся и анархисты, и другие леваки
(осужденные по сфабрикованным делам о «терроризме»). Попробовать освободить
не кроликов, а своих товарищей-политзаключенных у наших анархо-«зеленых»,
конечно, кишка тонка. Да и «непрестижно» это: на пленку не снимешь, перед
западными товарищами не отчитаешься. Не круто!
О таких пародийных персонажах, как «товарищ Пол Пот» из Ростова-на-Дону
(Илья Полонский, сменивший за 5 лет 9 левых партий и организаций, если
считать левыми НБП и сталинистов), превратившийся в наиболее яркого (ввиду
отсутствия иных) представителя региональной «молодежной левой сцены»,
бессмысленно и писать.
Но не менее забавно выглядит и другая крайность: «академичное» и
благопристойное Движение «Альтернативы». Если координатор «Альтернатив» в
Новосибирске Михаил Немцев жалуется: «Бузгалин назначил меня координатором
«Альтернатив», а что это такое, не объяснил», – становится понятно, что
перед нами такая же пародия, как и основанная в 2003 г. «товарищем Пол
Потом» ФАК (Федерация анархо-коммунистов). И даже, пожалуй, хлеще, чем ФАК:
в ФАК все-таки состояло то ли три, то ли четыре полупьяных малолетка, а в
Новосибирском отделении «Альтернатив» – один Немцев. Как, спрашивается, ему,
бедному, координировать деятельность одного человека, тем более – самого
себя? Если чисто физиологически, то почему это – общественная организация?
Новое поколение «левой молодежи» играет в тот же «милитантизм», что и их
предшественники, то есть обуреваемо жаждой что-то делать ради самого факта
деятельности. Поэтому марши «Антикапитализм-200…» становятся ритуальными
действиями, подобными шествиям и митингам КПРФ на 1 Мая и 7 Ноября.
Новые квазиреволюционеры так довольны своими играми, что даже не состоянии
остановиться, оглянуться и задаться вопросом: а не являются ли они все уже
давно объектом манипуляции со стороны власти? Ведь деятельность их
«революционных» организаций полностью прозрачна для спецслужб, они
«обложены» со всех сторон и нашпигованы агентами-провокаторами.
Но они даже и думать об этом не хотят – в отличие от своих предшественников.
В вегетарианские «перестроечные» и «постперестроечные» времена
квазиреволюционеры хотя бы понимали опасность провокаторства. В разгул
«перестройки» двум провокаторам-КАСовцам вообще пришлось повиниться перед
товарищами.
Позже анархо-коммунисты пытались доказать (в том числе письменно, на
страницах журнала «Трава и воля»), что «засланным казачком» в анархистском
движении был Александр Шубин, один из лидеров КАС. Правда, все
доказательства были косвенными, а в таком серьезном деле это – шаткие
доказательства. Точно так же – исключительно на основе косвенных
доказательств (строго говоря, очень подозрительной биографии) – строились и
обвинения в адрес Михаила Магида у анархистов и Дмитрия Чуракова в
«Альтернативах». Повторяю: косвенные доказательства слишком шатки для таких
серьезных обвинений. Но прямые можно получить только из архивов Лубянки и
только после победы революции. Практика мирового революционного движения
выработала для таких случаев канон поведения: мотивированно дистанцироваться
от подозреваемых, не провозглашая их прямо провокаторами. Нашими
«революционерами», конечно, ничего этого сделано не было. Им мировая
практика – не указ.
И вскоре первые сфабрикованные дела, ударившие по левакам, показали,
насколько распространена практика внедрения агентов-провокаторов. Из
«Краснодарского дела» (дела о покушении на кубанского губернатора Николая
Кондратенко, якобы готовившегося анархистами и экологистами) стало ясно, что
в ряды кубанских анархистов и «зеленых» было внедрено самое меньшее четыре
провокатора. «Дело Лимонова» показало, что в НБП провокатор был внедрен в
руководство организации.
Научили ли эти дела чему-либо наших квазиреволюционеров? Научили – но
балаганно.
АД-шники, например, принялись играть в конспирацию: они стараются не
называть имен и фамилий, а выступать исключительно под кличками (даже во
«внутренних» рассылках). При этом им не приходит в голову, что имя и фамилия
«анонима» при общении по телефону и в интернете специалисты устанавливают
элементарно. Детский сад, честное слово…
Еще показательнее судьба НБП, которую в число левых можно записать с
большими оговорками.
НБП и вообще-то – удивительное явление на отечественной политической сцене.
Хотя организация сразу назвалась «партией», но в настоящую партию (пусть и
небольшую) она стала превращаться буквально у нас на глазах – с периода,
когда Лимонова посадили в тюрьму.
А сначала НБП возникла как «фэн-клуб» писателя Лимонова (и ничего
удивительного в этом нет: Лимонов, что называется, писатель божьей
милостью). Потом появилась «Лимонка» – ни на что не похожая газета. И НБП
стала превращаться в «фэн-клуб» Лимонова плюс «фэн-клуб» «Лимонки». То есть
это были два разных «фэн-клуба» под одной крышей – и примирить их друг с
другом было отдельной проблемой. Поскольку каждый видел в Лимонове и
«Лимонке» свое, то, что ближе, НБП сложилась из совершенно разнородных
региональных групп или, вернее, «тусовок», друг с другом никак не
стыкующихся. Не случайно, когда Лимонов проводил в Москве съезд партии,
одной из самых сложных задач оказалось так рассадить делегатов, чтобы они
друг другу не набили морды (интересно, что Лимонову это удалось!).
Попробуйте-ка, действительно, собрать вместе отставных моенморов-сталинистов,
бывших троцкистов-постмодернистов-гомосексуалистов, скинхедов-нацистов,
бывших анархистов, панков, богему, православных традиционалистов,
неофитов-буддистов и т.д., и т.д.
Это могло быть только в случае, если никто из нацболов программных
документов партии не читал и всерьез к ним не относился. Так оно и было. Сам
Лимонов их не читал. Только в тюрьме он нашел время прочесть программу
собственной партии – и, как честно признался, пришел в ужас.
Говоря иначе, НБП изначально была не идеологической организацией, а
организацией стиля жизни. В ужасной социальной действительности эпохи
Ельцина (ужасной, естественно, для рядового гражданина – у самого Ельцина
или, скажем, Егора Гайдара, все было хорошо) НБП оказалась психологической
отдушиной для значительной части молодых людей. Их не волновала идеология,
они нуждались в стиле сопротивления и в организации, утверждающей такой
стиль.
Поэтому ничего не вышло у Александра Дугина, пытавшегося превратить НБП в
типичную партию «новых правых». Даром что Дугин числился официальным
идеологом партии, сами нацболы воспринимали его произведения как «фэнтези»,
и даже Лимонов именовал Дугина «сказочником».
Власть не понимала, что такое НБП и что с ней делать – тем более что
«текучесть кадров» в партии была большая, каждые 2–3 года лицо НБП
радикально менялось. При Путине со страху против Лимонова сфабриковали
уголовное дело и посадили.
С этого момента начинается та НБП, которую мы сейчас видим. Во-первых, в
тюрьме Лимонов занялся «теоретической работой». «Другая Россия» и написанные
в тюрьме статьи, объединенные в книги «Контрольный выстрел» и «Русское психо»
– вот основа новой идеологии партии. Это уже действительно идеология, такая,
какую в большей или меньшей степени все нацболы изучают и разделяют.
Во-вторых, после того, как режим Путина показал, что он относится к Лимонову
всерьез и боится его (а иначе зачем сажать?), в партию пришли новые кадры –
и они оказались серьезнее, интеллектуальнее и романтичнее предыдущих.
Итак, у НБП появилась идеология – не разработанная пока детально, но
все-таки довольно внятная. Правда, она не соответствует названию партии:
идеология НБП – не национальная (националистическая) и не большевистская.
Лимонов выступил яростным критиком обычаев, традиций, психологии и культуры
русского народа (он назвал это «русским адатом») и, постоянно ставя русским
в пример Запад, призвал к разрушению и преодолению «русского адата» и,
собственно, к ликвидации русской нации и замене ее новой нацией,
возрожденной, если так можно выразиться, из «пассионарных элементов» всех
народов бывшего Советского Союза. Согласитесь, это не национализм. А если и
национализм – то национализм еще не существующей нации. Призвав к разрушению
всего, что ограничивает и подавляет индивидуум – и в первую очередь
государства и семьи – Лимонов проявил себя не большевиком, а классическим
анархистом (собственно, он этого и не стал скрывать, прямо написав, что в
споре между Марксом и Бакуниным он выбирает сторону Бакунина). Итак, новая
идеология НБП требует создания новой нации, пассионарно-анархистской, для
которой нужна новая страна, способная противостоять США Империя,
Сверхдержава (а вовсе не сегодняшняя Россия – страна-гигант «третьего
мира»).
По правилам НБП надо уже называть Анархо-имперской партией (АИП) – так будет
честнее. Проблема лишь в том, возможна ли анархистская Империя в реальности.
Но чем несбыточнее цель и чем дальше она от опостылевшей действительности
путинской России, тем, возможно, привлекательнее. Молодежь идет к Лимонову –
и будет идти. И это заслуга не Лимонова, а правящего режима. Неприятие
режима растет и растет, а хоть сколько-то привлекательной оппозиции молодежь
не видит. Успех НБП последних лет связан с тем, что партия заняла пустующую
политическую нишу – нишу внешне боевой по тактике и внешне радикальной по
программе молодежной левой оппозиции, условно говоря, «Движения 26 июля»,
сандинистов, сапатистов и «Красных бригад». Поискав вокруг себя Фиделя, или
Че, или субкоманданте Маркоса, молодые их не находят и идут к Лимонову –
больше некуда. Это опять-таки не заслуга Лимонова, а свидетельство убожества
традиционной левой оппозиции.
Но к сегодняшнему дню власть уже поняла, зачем ей НБП и что она будет с
нацболами делать. Нацболы сегодня – это «мальчики для битья», на них режим
проверяет, как сильно можно «закрутить гайки», какие репрессивные меры
общество уже готово терпеть, а какие – еще нет. Так, опытным путем
выяснилось, например, что посадить в тюрьму по сфабрикованному делу писателя
с мировым именем и французского гражданина Лимонова – это пока еще слишком.
А сделать то же самое с «простым» нацболом Голубовичем можно – общество не
всколыхнулось…
Сами НБП-шники, прославившиеся любовью к уличным акциям, даже не
задумываются над тем фактом, что опыт 90-х доказал: уличные акции и устарели
как метод агитации, и перестали быть опасными для власти. Более того,
движение «Наши» властью как раз и создано для массовых уличных акций.
Проводя многотысячные уличные акции «Наших», правящий режим может
продемонстрировать всему миру: вот – народные массы, любящие президента, а
вот – десяток-другой (сотня-другая) леваков-отщепенцев.
А уж если регулярными нападениями власть сможет спровоцировать НБП-шников и
АКМовцев на ответные действия против «Наших», наверху будут просто
счастливы: где-то на улицах леваки будут лупить «наших», «наши» лупить
леваков – и, глядя на это завлекательное зрелище, все просто забудут про
советскую номенклатуру, прибравшую к рукам государственную собственность,
извлекающую из этой собственности грандиозную прибыль и «распиливающую» в
своих интересах федеральный бюджет.
В США в 60-е годы, годы «молодежной революции», ФБР широко применяло тактику
создания подставных левых организаций – со страшно р-р-революционными
названиями («Кадры Красной Звезды», «Красный коллектив», «Комитет по
распространению социалистических идей в Америке» и т.п.), которые
подталкивали молодых неофитов к страшно р-р-революционным действиям (поджогу
призывных участков, например) – с последующей посадкой клюнувших на эту
удочку, что называется, «на полную катушку». Наша «левая молодежь» настолько
глупа и политически безопасна, что у власти даже не возникает нужды плодить
такие организации. Те, что есть, без всяких полицейских провокаторов
действуют не хуже.
3 марта – 6 ноября 2005
Статья предоставлена автором.
Ранее опубликовано в журнале "Индекс/Досье на цензуру", № 23.
Александр Тарасов, содиректор Центра новой социологии и изучения
практической политики «Феникс»
|
