   |
| |
 |
Дмитрий КОРНЕЙЧУК |
СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ |
|
XPOHOCФОРУМ ХРОНОСАНОВОСТИ ХРОНОСАБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИЭТНОНИМЫРЕЛИГИИ МИРАСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСА |
Дмитрий КОРНЕЙЧУКБанкиры царского двора
На этапе перехода от плановой советской к рыночной экономике Украине пришлось пройти сквозь тернии значительного упадка: огромный бюджетный дефицит, обесценившаяся национальная валюта, отсутствие оборотных средств. «Палочкой-выручалочкой» для бюджета стали международные кредиты от европейских стран и США, полученные под государственные гарантии, а для развития бизнеса и национальной промышленности — появившиеся частные банки. В XIX веке Украина, входящая в состав Российской империи, уже переживала подобные процессы. Но, в отличие от нашего времени, гарантией пополнения бюджета зарубежными средствами часто выступали авторитет и слово одного человека, а не государства в целом.
Отцы-основателиРоссийская империя считалась благосклонной матерью для многочисленных приезжающих иностранцев. Немецкие, английские и французские коммерсанты, обладавшие первичным капиталом и напористостью, способные оказать услуги высокопоставленным российским чиновникам, вскоре превращались в миллионеров. Одним из ярких примеров служит история феноменального возвышения и могущества семейства немцев-эмигрантов Штиглицев, до средины XIX века державших в руках практически весь зарубежный и внутренний кредит Российской империи. Представители семейства Штиглицев переселились в Россию из княжества Вальдек (Западная Германия) в конце XVIII века. Первоначально на «разведку» отправились два старших брата — Николай и Бернгард. Первый основал торговый дом по продаже зерна в Петербурге, второй направил стопы в переживающую расцвет Одессу, также занявшись экспортом зерна. Позднее Бернгард переехал в Кременчуг, где увеличил состояние на винных откупах (монопольной продаже винно-водочной продукции при выплате ежегодных государственных акцизов).
Баронский герб Штиглицей Закрепившись в столице империи, Николай Штиглиц позвал в Россию третьего брата — Людвига. На первых порах молодой Людвиг держался в тени старшего брата. Николай постепенно вводил его в деловой мир Санкт-Петербурга, знакомя с «полезными людьми», просвещая о разных нюансах ведения бизнеса в России. Прочувствовав, что брат достаточно подготовлен, он ссудил ему стартовый капитал в 100 тыс. рублей для открытия собственного торгового дома «Штиглиц и Ко» (1805). Как и два старших брата, Людвиг сосредоточился на наиболее прибыльном в те времена аграрном бизнесе. Людвиг Штиглиц оказался предпринимателем от Бога. Кроме экспортных операций (зерно, лес), его торговый дом занимался импортом в Россию множества дефицитных товаров (к примеру, столь необходимого для обмундирования армии сукна). Очень кстати подоспела континентальная блокада Англии (1806—1812), к которой Россия была вынуждена присоединиться в 1807 году, понеся значительные потери от уменьшения экспорта зерна. Ведь королевство являлось одним из главных потребителей российского хлеба. Несмотря на существующий в рамках блокады запрет торговых взаимоотношений с Британией (1807—1812), официальная российская власть закрывала глаза на действия некоторых крупных торговцев, имевших связи при дворе. К последним относился и Людвиг Штиглиц, часто, в качестве личного одолжения, ссужавший наличными деньгами высокопоставленных российских чиновников. Корабли торгового дома, нагруженные российским зерном, продолжали курсировать в сторону Британских островов, возвращаясь обратно с традиционной английской продукцией (сукно, чай). В 1807-м, в связи с Манифестом императора Александра I, запрещающим иностранцам состоять в купеческой гильдии, Штиглицы переходят в российское подданство.
Людвиг Штиглиц Банкирские страстиВ России на протяжении непозволительно долгого времени (вплоть до конца 1850-х годов) частный кредит находился в «младенческом состоянии», что значительно тормозило развитие отечественной промышленности и торговли. К услугам немногих банкиров прибегали купцы, многочисленная дворянская знать и даже императорская семья. Оценив перспективные возможности, Людвиг Штиглиц сосредоточился на кредитных операциях, основав одноименный банкирский дом. В отличие от иностранных банкирских контор или крупных отечественных ростовщиков, Штиглиц сразу завоевал популярность умеренными процентами под кредиты (10-12% вместо традиционных 30-40%). Однако Людвиг метит выше — в личные банкиры императора Александра I. Поскольку министерства финансов в то время еще не было, любые государственные внешние займы заключались только при посредничестве так называемой касты личных банкиров. За свои услуги банкиры получали многотысячные вознаграждения, государственные посты, дворянские титулы и поддержку самого государя. В начале XIX века главным конкурентом Штиглица, потеснить которого с питерского «финансового Олимпа» казалось делом практически нереальным, считался немец по происхождению барон Александр Раль. В его руках пересекались крупнейшие финансовые потоки: от международных займов до функций доставки денег российской армии во время постоянных военных походов. На помощь Штиглицу приходит счастливый случай. В 1819 году Раль разорился. Ходили слухи, что барона погубили непрофессиональные управленцы на созданных им многочисленных мануфактурных фабриках, приносивших одни только убытки. Благодаря деловым связям с приближенными к императору Александру I графом Егором Канкриным (будущий министр финансов) и Карлом Нессельроде Штиглиц занимает место Раля. Не последнюю роль при получении Людвигом лакомого места придворного банкира сыграл высокий пост в государственной финансовой иерархии, занимаемый его старшим братом Николаем. Дефицит бюджета (ежегодно более 120 млн. рублей), вызванный последствиями войны с Наполеоном (1812), ряд последующих войн (персидская 1827 года и русско-турецкая 1828—1829 гг.), польское восстание в 1831-м и реформирование отечественной финансовой системы вынуждали Россию постоянно просить денег за рубежом. Людвиг Штиглиц справился с непростой задачей, заключив ряд низкопроцентных займов на сумму более 230 млн. рублей. Императоры Александр I и его правопреемник Николай I остались довольны деятельностью Штиглица. Крупнейшие банкирские дома Амстердама, Лондона и Парижа, основные кредиторы России, поначалу с опаской отнесшиеся к новому придворному финансисту-посреднику, убедились в безупречной деловой репутации и значительном влиянии Штиглица в высших кругах власти Российской империи. Созданное Министерство финансов независимо от экономической и политической ситуации в стране исправно выплачивало обещанные Штиглицем иностранным кредиторам долговые проценты. Упоминание фамилии Штиглица в любом готовящемся российском внешнем займе стало гарантией получения денег.
«Красный крест» российского бюджетаАлександр, сын Людвига Штиглица, с юношеских лет мечтал посвятить жизнь театру и литературе, не видя в себе коммерческой жилки. Судьба распорядилась иначе. В марте 1843 года его постигло горе — утрата отца, а вслед за этим на плечи свалилось 14–миллионное наследство и управление крупнейшей финансово-промышленной группой империи. Александр Штиглиц растерялся от подобной ответственности и даже хотел свернуть отцовский бизнес. В дело вмешался сам император Николай I, убедивший молодого человека не прекращать деятельности банкирского дома. Ведь на уважении иностранных банкиров к фамилии Штиглица держался весь зарубежный кредит России. Как оказалось, Штиглиц зря сомневался в собственных деловых способностях: он не только успешно продолжил семейное дело, но и значительно увеличил унаследованный капитал. Получивший в престижном Дерптском университете гуманитарное образование, Александр под руководством бывшего компаньона отца Фелейзена быстро входит в курс дел финансовой империи. Штиглиц-младший считался «хищником» в среде российского бизнеса, подавляя любые поползновения конкурентов подорвать его банковскую или торговую монополию. В этом банкиру во многом помог пост председателя Биржевого комитета Санкт-Петербургской биржи, занимаемый в течение 13 лет (1846—1859). Штиглица называли «королем биржи». Здесь он, образно говоря, был царь и бог: лично формировал соотношение курсов рубля к европейским валютам, ценных бумаг и акций. Наиболее прибыльные контракты заключались только торговым домом Штиглица. И горе тем купцам, кто посмел пойти против него — с этого момента для «ослушников» вход на биржу (и любой значительный кредит в России) считался закрытым.
Облигация Главного общества российских железных дорог На текущих счетах банкирского дома «Штиглиц и Ко», крупнейшего и практически единственного в Российской империи частного банка (не считая одесских банкирских домов Родоконаки, Ефрусси, Рафаловичей), держали деньги высокопоставленные чиновники того времени — князья Алексей Орлов и Александр Меншиков. В качестве банкира «первого эшелона» Александр Штиглиц продолжал приносить огромную общегосударственную пользу. Во время Крымской войны (1853—1856), когда большинство европейских стран отказались кредитовать терпящую поражение Россию, на помощь снова пришел Штиглиц. Благодаря своим зарубежным связям ему удалось получить для казны около 100 млн. рублей серебром. Причем западные банкиры сделали личное одолжение Штиглицу, определив процентную ставку займа в 5,5%, хотя, зная безвыходное положение русских, могли «загнуть» значительно больше. Император Александр II осыпал банкира множеством наград (Св. Станислав 1-й степени, Св. Анна 2-й степени), присвоив ему чин действительного статского советника. После окончания войны, показавшей экономическую отсталость империи, в стране начинается широкомасштабная программа железнодорожного строительства. Естественно, одну из первых скрипок в начинании сыграл Штиглиц, наперед просчитавший доходность будущего предприятия. В 1857 году он совместно с крупными европейскими инвесторами выступил учредителем АО «Главное общество российских железных дорог», созданного для постройки и эксплуатации железнодорожных линий протяженностью около 4 тыс. верст (планировалось связать земледельческие районы с крупнейшими портами страны — Санкт-Петербургом, Ревелем (Таллином), Одессой, Николаевом, Херсоном).
Барон А.Л. Штиглиц Низвержение «титана»«Имя его пользуется такой же всемирной известностью, как имя Ротшильда, с векселями его, как с чистыми деньгами, можно было объехать всю Европу, побывать в Америке и в Азии. Нет городка в Европе, где бы не приняли его векселя…» Столь лестный отзыв опубликовал в 1859 году «Вестник промышленности». Однако как раз в это время солнце империи Штиглицев катилось к закату. Сменилось руководство Министерства финансов. Первой ласточкой потери былых позиций стало, впервые за многие годы, заключение внешнего займа (1859) без участия Штиглица. Свои услуги российскому правительству, в обход Штиглица-посредника, предложил известный французский банкирский дом Ротшильдов. Новый начальник Кредитной канцелярии Минфина Гагемейстер выступил за ликвидацию монополии Штиглицев в банковском сегменте, поскольку подобная гегемония тормозит развитие частного кредита. Подняли голову многочисленные российские купцы и банкиры, недовольные положением на столичной бирже. В частности, Штиглица активно обвиняли в ручном управлении курсом ценных бумаг и европейских валют, высоких комиссионных за заграничные денежные переводы, массовом вывозе золотых рублей за границу, лоббировании на правительственной уровне санкций к конкурирующим банкирским домам. Даже император Александр II уже не так благожелателен к Штиглицу, поскольку крайняя потребность в его услугах отпала. Удар оказался неожиданным и болезненным. Александр Штиглиц, ликвидировав
банкирский дом, принял решение покинуть Россию. В последние годы жизни, распродав часть активов (на момент смерти в 1884 году — капитал более 38 млн. рублей серебром), отойдя от дел, богатейший банкир России Александр Штиглиц посвятил себя меценатской деятельности. Финансировал создание в Санкт-Петербурге училища технического рисования, художественно-промышленного музея. В городе Нарва за свой счет построил храм Св. Троицы, ставший фамильной усыпальницей Штиглицей. «Всеблагий Господь да дарует Вам возможность узреть плоды доброго дела, Вами предпринимаемого, — отдавая должное Штиглицу, писал Александр II, — которое навсегда послужит воспоминанием о полезной деятельности Вашей».
Взгляд сквозь времяИсторики российских финансов не сходятся в однозначной оценке результатов деятельности Штиглицей. С одной стороны, продолжительное время банкирская династия служила гарантом привлечения иностранных капиталов, используемых для покрытия бюджетных дефицитов, и для стартового развития отечественной промышленности. С другой — в конце 1850-х годов, на этапе ускорившегося становления страны на «капиталистические рельсы», монополия одного банкирского дома тормозила полноценное развитие рыночной экономики. Процентные ставки на кредиты, выдаваемые Штиглицем представителям торговли, казавшиеся верхом скромности в 1820-х, в середине XIX века называли просто грабежом. Вследствие ряда удачных денежных реформ, неукоснительных ежегодных процентных выплат по внешним займам упрочилось международное положение Министерства финансов. Европейские банкиры (Ротшильды, Беринги, Гопе) предпочитали напрямую заключать договора на распространение внешних займов с Минфином — без участия посредников вроде Штиглица, с которыми приходилось делиться вознаграждением. Миссия Штиглицей, последних банкиров царского двора, подошла к логическому завершению. Будущее российских финансов открывало свои двери Государственному и частным банкам. Материал предоставлен автором. Оригинальная публикация по адресу http://www.profil-ua.com/allways/66/1424/ Здесь читайте:Корнейчук Дмитрий. Локомотивы капитализма. Российский паровозостроительный бизнес выживал за счет производства жаток, сеялок и использования правительственных связей. Корнейчук Дмитрий. Миллион на рельсах. Электрический трамвай в Киеве появился раньше, чем в Санкт-Петербурге и Москве. Корнейчук Дмитрий. - Нерациональное зерно. Корнейчук Дмитрий. - Wall street на Приморском бульваре.
|
|
СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ |
|
Проект ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,на следующих доменах:
|
