Андрей Тесля

2008 г.

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Андрей Тесля

Римское время:

от стойкости, мужества и добрых нравов - к пустоте и бессобытийности

(Рецензия на книгу Д.В. Кареева)

Кареев Д.В. Позднеримская историография перед вызовом времени: Евторпий и его “Бревиарий от основания Города” / Науч. ред. И.В. Кривушин. – СПб.: Алетейя, 2004. – 250 с. (тир. 1000 экз.)

Общей темой данного исследования является вопрос           об оригинальности позднеримской малой историографии, представленной, в частности, жанрами «извлечений», «сокращений», «кратких переложений» и «изложений». Как отмечает Д.В. Кареев, в античной историографии и источниковедении XIX – XX вв. «малые историки» IV в. толковались почти исключительно с точки зрения ценности их как источников. Поскольку «краткие изложения», по определению, не являются оригинальными работами, то поставленный вопрос, как правило, переформулировался в вопрос об источниках, которыми пользовались «малые историки» и о способах обращения последних с материалом. Оригинальную проблему своего исследования автор полагает в выявлении собственных взглядов, присущих «малым историкам». Рассматривая данную проблему на примере Евтропия (автора «Бревиария от основания Города»), Д.В. Кареев стремится выявить авторскую концепцию истории Рима, которая обуславливает способы обращения с материалом. Другими словами, Д.В. Кареев, на наш взгляд вполне оправданно, отказывается от тезиса о «механической» процедуре создания «Бревиария» как следования за одним (или, во всяком случае, господствующим) автором, из которого и производится «извлечение». При принятии такой презумпции различие в идейном содержании между разделами работами обусловлено сменой основного источника. Сама же фигура бревиариста при таком понимании практически пассивна. Автор рассматриваемой монографии переносит акцент (признавая ценность предыдущих исследований) с вопроса об источниках на проблему выбора бревиаристом своих источников и на исследование содержательных моментов в обращении бревиариста с источниками. Поскольку «Бревиарий» Евтропия является весьма кратким (десять очень небольших книг охватывают более чем тысячелетний исторический период), то уже сама подобная сжатость предполагает со стороны автора некоторую концептуализацию предстоящего ему материала.В первой главе Д.В. Кареев рассматривает основные источники Евтропия и способы работы с ними последнего. Следуя устоявшейся историографической традиции, Д.В. Кареев для I – VI книг Евтропия (царский и республиканский периоды) в качестве основного источника указывает Тита Ливия[1], VII – Светония, VIII – X – т.н. «Историю цезарей» (Kaisergeschichte)[2]. Автор приводит ряд ценных наблюдений за манерой обращения Евтропия с сообщениями Тита Ливия, объясняя некоторые из ошибок Евтропия особенностями его работы, вероятно, состоявшей в прочитывании или прослушивании сразу значительных по объему фрагментов из Ливия и затем обработки их в «Бревиарии» по памяти. Сопоставление сообщений Евтропия с соответствующими текстами Светония демонстрирует, что Евтропий не «пассивно» воспроизводит информацию Светония, но зачастую объединяет сообщения, разделенные в исходном тексте значительным расстоянием, нередко жестко формулирует оценки, к которым Светоний только подталкивает или целенаправленно упрощает, вводит в одномерное пространство сложные образы императоров, созданные его источником[3].Во второй главе исследуется трактовка Евтропием царского и республиканского периодов римской истории. Д.В. Кареев обращает внимание, что используемая Евтропием анналистская схема наполняется вполне ясным идейным содержанием. История республиканского Рима предстает как история войн, победы в которых одерживаются благодаря исконным римским добродетелям – стойкости, мужеству, добрым нравам. Успехи государства отождествляются с территориальным расширением и количественным ростом граждан Рима. Эпоха гражданских войн – время глубокого упадка государства, когда на место общим целям приходит стремление к индивидуальному превосходству и силы, ранее тратившиеся на внешнюю экспансию, расходуются теперь на внутренние распри. В этом контексте показательна двойственная трактовка Цезаря – с одной стороны, он одобряется как выдающийся полководец, расширивший пределы Рима (традиционные ценности экспансии), с другой – как честолюбец, стремящийся к тирании, он заслуживает осуждения, а его убийство не вызывает осуждения. Д.В. Кареев отмечает, что в общей схеме Евтропия внешняя война не требует обоснования – Риму от природы присуще расширятся, всякая экспансия предстает как благо, а компромиссный или тем более невыгодный для Рима мир заслуживает лишь того, чтобы быть как можно быстрее расторгнут. Война практически не требует для Евтропия обоснования – как правило, он указывает либо чисто формальный повод к войне, либо не указывает никакого. В третьей, заключительной, главе автор исследует трактовку Евтропием императорского периода в истории Рима. Евтропий уже при описании времени Цезаря отходит от анналистской схемы, а начиная с Августа основой изложения становятся биографии сменяющих друг друга императоров. Война, бывшая центральным моментом в изложении республиканской истории, отходит на второй план, становясь только одним из моментов биографических характеристик, а именно, какие войны вел тот или иной император и как он себя проявил в качестве военачальника.

Большой интерес вызывает исследование Д.В. Кареевым проблемы исторического времени. Автор отмечает, что в императорской части, в отличие от республиканской, исчезают указания на какие-либо общие системы отсчета времени – только один раз Евтропий указывает датировку ab Urbe condita и по консулам (Eutr. VIII.1.1). Мерой отсчета времени становятся правления императоров, в смутную эпоху III в. к тому же постоянно налагающиеся друг на друга. Временная точность становится «единичной» – Евтропий нередко дает точные указания: «сенат, уведомленный о кончине [Тита] ближе к вечеру, собрался ночью в курию…» (Eutr. VII.22.2); “торги [устроенные Марком Аврелием для пополнения доходов государственной казны во время Маркоманской войны] продолжались два месяца…” (Eutr. VIII.13.2); смерть императора Юлиана произошла “за 6 [дней] до июльских календ” (Eutr. X.16.2), однако эти точные указания не привязаны ни к каким другим хронологическим датам, превращаясь из хронологических «меток» в литературный прием, утверждающий достоверность историка. В последних книгах Евтропий зачастую «фиксирует только факт восшествия на престол императора и его смерть. Историк, как и более поздние византийские писатели, выполняя свой долг хрониста, фиксирует время, но оставляет его пустым и бессобытийным, что не свойственно для первой части его “Бревиария”. Жесткая хронологическая сетка отмечена устойчивыми словесными формулами “ему наследовал” (“huic seccessit”) и “после него стал править такой-то” (“post eum”)» (стр. 174).В целом Д.В. Карееву удается убедительно продемонстрировать наличие у Евтропия собственных представлений об истории Рима, влияющих на конкретные способы и формы использования им источников. Тем не менее представляется необоснованным итоговый вывод автора:«Евтропий увидел, что история Рима после Цезаря приобрела характер, диаметрально противоположный истории предшествующей, и именно поэтому он показал ее как “антиисторию”, как нечто, лишенное какого-либо поступательного движения» (стр. 191).Подобный вывод не представляется вытекающим из всего предшествующего исследования, представляющего Евтропия весьма заурядным бревиаристом, опирающимся на в высшей степени ограниченный круг источников, обрабатываемых им по достаточно простой схеме, с добавлением оценочных и, зачастую, ясно прочитываемых идеологически суждений. Трансформация истории Рима при переходе от республиканского к императорскому периоду из формы хроники к форме биографии вытекает из общего для всей античной историографии II – IV вв. процесса[4]. Вопреки мнению Д.В. Кареева можно сказать, что ценность его исследования состоит как раз в том, чтобы сквозь призму отдельного автора, лишенного яркой исторической индивидуальности, увидеть общие процессы трансформации исторического сознания в Риме в IV в. Это не отменяет интереса и к авторской индивидуальности, но последняя ценна в данном случае скорее своей авторской усредненностью. Во всяком случае ничто в тексте Евтропия не позволяет делать вывод о наличии столь сложной концепции, как та, что «обнаруживается» Кареевым. Как раз обращение исследователя к концепциям структуралистской и постструктуралистской поэтики, нарратологии (стр. 5) могло бы послужить к разведению авторского мировоззрения и обнаруживающихся в тексте структур, независимых от авторского сознания. При таком подходе (что, конечно, требует отдельного, столь же обстоятельно и мастерски выполненного исследования, как и рассматриваемое нами) можно было бы попытаться проанализировать как оригинальные авторские установки, так и воспроизведение «общих мест», с одной стороны, и выявить структурные параметры повествования, с другой.

Примечания:

Статья предоставлена автором для публикации в ХРОНОСе.

Далее читайте:

Андрей Тесля (авторская страница).

Обсудить этот материал можно в ЖЖ автора - http://mestr81.livejournal.com/

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС