Сергей Сокуров

2010 г.

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Сергей Сокуров

Магелланы  Российские

Шлюпы "Надежда" и "Нева".

I.

Колумбом российским  восторженно назвал Ломоносов Витуса Беринга, открывшего, совместно с Александром Чириковым, Америку со стороны Аляски. Точнее было бы сказать «Колумбы Российские». Это не было поэтическим преувеличением. Спустя  почти полтора века после плавания генуэзца,  просвещённый мир так и не знал, является ли Новый Свет отдельным континентом или вместе со «старой» евразийской твердью, соединённой узким сухим путём с Африкой, составляет единый континент, некую Пангею. По логике истории, вслед за отечественным Колумбом, у нас должны были появиться свои Магелланы. Нет,  не шарообразность Земли им предстояло подтвердить (в этом уже не было необходимости). Кругосветное плавание  превращало морскую державу в океанскую - более высокий статус в мировом Табеле о рангах.

II.

Россия, как гигантское судно, причаленное левым бортом к евразийскому массиву, омывается с трёх сторон океанами: Тихим - с кормы, Ледовитым - по правому борту, а на её форштевень черноморскими и балтийскими волнами набегает Атлантика. Страна трёх океанов не может быть сухопутной по определению. Петру Великому скучно было бы жить в Московской Руси, зажатой между каменной стеной Урала, сухими степями Причерноморья и стальными кирасами объединённого Запада.  Узкий проход в мир через Белое море между плавучими льдами дальше Новой Земли и Груманта (так поморы называли Шпицберген), скупо пропускал весельные, с одним парусом, ладьи-струги. Но когда держава разрослась до размеров субконтинента, проломив Каменный пояс  вплоть до того места, где Великий океан рождает в своих глубинах солнце,   само время и державная нужда породили вождя, способного поднять над страной полотна ветрил, будто клубящиеся облака.

Тяжёлую страну, превращённую первым императором в боевое судно, не просто было  сдвинуть с места. Пётр I с блеском Гангута и Гренгама проверил плавучесть России на Балтике. Екатерина Великая сделала второй шаг, когда её эскадры под командованием адмиралов Грейга и Спиридова, обогнув Европу и пройдя Средиземное море от Гибралтара  до побережья Малой Азии, салютовали о победном плавании «Чесменским фейерверком», горючим для которого послужила турецкая эскадра. Менее чем через 30 лет Фёдор Ушаков ещё раз подтвердил (опять же в Средиземном и Чёрном морях) право России называться морской державой. Очередной шаг был неминуем - выйти в Мировой океан.

III.

Идея российской кругосветки давно владела умами в морских и научных кругах Отечества. Успехи Британии, на острие которых стоял капитан Кук, внушали зависть, кружили голову. Как всегда в те времена, основной движущей силой предприятия явилась торговля. Побережье Охотского моря, Камчатка были неизмеримо далеко от  основных торговых центров страны - Петербурга, Москвы, Нижнего, - в годах сухого пути, а реки страны, текущие, в основном, в меридиональном направлении, удлиняли его, хотя и облегчали преодоление. Русская Америка (Аляска и Калифорния) вообще представлялась краем другой планеты. Добираться к восточным берегам империи представлялось проще и намного быстрее морскими путями, вокруг Африки или огибая мыс Горн. При этом торговать с отдалёнными территориями Центральная Россия могла и без европейских посредников. Все расходы на дальние плавания брало на себя правление Российско-Американской компании, с её главой и душой Николаем Резановым.

На закате «Екатерининского века» два молодых морских офицера, однокашники по Морскому кадетскому корпусу, остзеец (немец из русской Прибалтики) Иван Крузеншерн, из дворянского сословия, и сын нежинского священника Юрий Лисянский, подали, не сговариваясь, на Высочайшее имя докладные записки, в  которых доказывали необходимость организации кругосветной экспедиции. Помимо выгод прямой торговли с отдалёнными губерниями и заокеанскими странами, кроме быстрой и надёжной связи с Аляской, первое, столь долгое плавание русских моряков обещало решение комплекса сугубо научных задач. Сюда входили  исследование западного побережья Северной Америки, Алеутских и Курильских островов, Сахалина; поиски устья Амура, новых берегов, сбор сведений о Японии; изучение гидрографии Тихого океана; описание всего неизвестного и малоизвестного, что живая природа, мир камня и воды открывают взору первопроходцев. Для проведения разного рода исследований предусматривалось приглашение в трёхлетнее плавание (оно продлится 1095 дней) учёных, иностранцев и своих. Здесь, к месту,  отмечу, что наши  моряки проявили себя не только как умелые капитаны кораблей; они сами оказались природными учёными.

IV.

Проектом морских офицеров, прошедших отличную практику на русских и британских военных судах, заинтересовались в Адмиралтействе и Коммерц-коллегии. В Англии закупили два трёхмачтовых шлюпа, увы, «не первой свежести», окрестив их «Надежда» и «Нева». Морское министерство назначило начальником экспедиции старшего по возрасту и чину капитана Крузенштерна. Он сам избрал своим помощником капитан-лейтенанта Лисянского.  Кроме задач научных  (не забывались, разумеется, и престижные),  ставились попутные: доставка в поселения Русской Америки продовольствия и товаров первой необходимости для колонистов, вывоз оттуда в Кантон заготовленной пушнины, высадка в Японии русского посольства. Начальнику экспедиции вменялось в обязанность стать внимательными глазами Петербурга в американских колониях. Если учесть, что экипажу одного из шлюпов пришлось принять участие в сражении за русскую факторию на острове Ситка, разграбленную индейцами с подстрекательства янки, то экспедиция получила характер торгово-научной и военно-политической. Даже на великого Кука не возлагался Уайт-Холлом такой объём задач. Главное, британец обязан был развешивать на каждом клочке «ничейной» суши «Юнион-Джек». А если  вспомнить военно-разведывательное, с запахом пряностей, плавание Магеллана и вторую кругосветку королевского пирата Дрейка с целью потрясти зазнавшийся Мадрид, то становится очевидным усложнение задач подобных экспедиций за два последних века.  А ведь деревянные плавсредства под полотняными парусами остались, по сути, прежними при неизменных опасностях, таящихся на каждой миле морских дорог. И кормились экипажи  такой  же солониной и червивыми сухарями, пили протухшую воду из бочек. Приметами нового времени стали усовершенствованный секстант да хронометры,  позволившие точно определять долготу.

Но у испанцев, португальцев и англичан были предшественники с тысячелетним опытом дальних плаваний в океане. А нашим капитанам и их соотечественникам пришлось набираться такого опыта в том, первом плавании вокруг света. Был им наказ нигде, ни при каких обстоятельствах не объявлять  неизвестные земли собственностью короны Российской империи. Их открытия предназначались человечеству, но попадали в руки мировых империй или кандидатов в империи. Русские офицеры, казалось бы привычные к явлениям крепостничества, не могли без боли рассказывать о рабстве англо-саксонского и романского образца в заморских колониях просвещённых стран Европы.  Там аборигены, чёрные африканские невольники и несостоятельные переселенцы, из белых, влачили столь ужасное существование, что на его фоне «родное рабство» выглядело не таким ужасным, как казалось просвещённым гуманистам, вроде Радищева и Дидро.

Посмотрим из двухсотлетней дали на два утлых, по нашим понятиям, судна, готовых отойти от причальной стенки порта в Кронштадте. Да, эти трёхмачтовые шлюпы мало чем отличаются от каравелл Магеллана, разве что вытянутыми корпусами, отсутствием надстроек на юте и баке, да большим водоизмещением. К реям с подобранными парусами по верёвочным трапам уже карабкаются матросы, отстояв молебен с корабельным батюшкой. Заняли свои места рулевые и вахтенные офицеры. На капитанский мостик «Надежды», распрощавшись с провожающими, поднялся начальник экспедиции; его помощник с мостика «Невы» отдаёт жестом последнее приветствие толпе, шумящей на берегу под бортом шлюпа.  Мы видим капитанов такими, какими остались они на портретах. У Крузенштерна лицо типично «нордическое», чувства и ощущения глубоко в прищуренных глазах, тонкие губы сжаты, крепкий голыш подбородка свидетельствует, говорят, о воле, но мы-то знаем, что Ивану Фёдоровичу воли не занимать. Если бы не мундир с эполетами капитана первого ранга (в этом чине Лисянский закончил службу), Юрия Фёдоровича, кудрявого, большеглазого, с выражением задора на широком, коротконосом лице, можно было бы принять за  служителя муз. Да он таковым и есть, только страстно, темпераментно служит Калипсо, музе моря. Но рука у него твёрдая и железа в характере достаточно, в этом он под стать начальнику.

Шлюпы "Надежда" и "Нева".

V.

Наконец, 7 августа 1803 года шлюпы снимаются с Кронштадтского рейда. Невозможно в коротком очерке  описать трёхлетнее плавание «Надежды» и «Невы». Раскройте дневники капитанов. Они издавались в XIX веке и в советское время. Поверьте, это захватывающее чтение, романы невыдуманных приключений, в которых есть всё: штормы и штили, тайфуны, опасные рифы, героика морских будней на парусных судах, переговаривающихся при помощи рупоров и флажков, огнями масляных ламп; риск столкновения кораблей, земной рай атоллов и лагун, где обнажённые островитяне, не вкусившие ещё европейской цивилизации, счастливы, как дети, и ад колоний чёрного и белого цвета. Я  потому говорю именно о дневниках, а не о предпочтении заметок одного автора, что состоялось как бы две экспедиции. По плану командиров и воле стихий (штормов и тумана) шлюпы часто расходились широко и следовали отдельными путями. Из 1095 дней плавания  720 шли независимо, экипажи не имели никаких сведений друг о друге. Оттого таким значительным получился научный «улов»: было решительно перерисовано лицо планеты при уточнении координат многих географических объектов (при этом знаменитые мореплаватели прошлого - Ван Димен, Лаперуз, сам Кук - не избежали корректирующей руки русских). То же  при открытии новых берегов (Японии, например, чей запад оставался белым пятном), неизвестных островов (Лисянского, Каменный, другие). На картах появились неведомые ранее течения, животный и растительный мир поделился с исследователями  своими тайнами.  Кроме того, мореплаватели удовлетворительно решили большинство из коммерческих и политических задач, поставленных теми, кто снаряжал их в дорогу.

Крузенштерн оставил заметный след в океанографии. Во время плавания под его руководством выполнен комплекс океанографических и метеорологических работ в Тихом и Индийском океанах, открыты межпассатные противотечения в Атлантике и к западу от побережья Америки. Он же положил начало систематическим глубоководным исследованиям Мирового океана.  Им будет составлен и издан в двух томах  «Атлас Южного моря» - долгое время не устаревающий путеводитель по морским широтам трёх океанов. Из-под его руки выйдут первые карты тысячекилометрового побережья Сахалина. В плавание Иван Фёдорович отправится членом-корреспондентом Петербургской академии наук, а возвратится её почетным членом и выполнит с единомышленниками намерение учредить Русское географическое общество. Ещё на счету будущего адмирала появится Военно-морская академия. 

Юрий Фёдорович Лисянский проявил себя на поприще географических открытий. Один из островов Гавайского архипелага, на который до русских не ступала нога европейца,  по праву получил имя командира шлюпа, приставшего под Андреевским флагом к неведомому берегу. Им открыты острова в архипелаге Александра, детально обследован остров Кадьяк у побережья Аляски. Не думая о «рекордах» (такого понятия тогда вообще не существовало, тем более в мире исследований), командир «Невы» установил-таки его, проведя свой корабль без захода в порт океанским путём в 13925 мили за 140 дней. Побит он был только много десятилетий спустя чайными клиперами. И вот вывод:  расстояние чуть ли не вдвое меньшее, от Петербурга до Охотского моря санно-тележный «поезд» командора Беринга преодолел за год. Так не выгоднее ли доставлять грузы из конца в конец империи морскими путями?

И не только перечисленным (далеко не всё перечислено), не только символическим определением «первое», славно то кругосветное, из Кронштадта в Кронштадт, плавание наших земляков. В тот знаменательный день конца лета третьего года нового века за шлюпами «Надежда» и «Нева», за капитанами Крузенштерном и Лисянским, за их  спутниками уже выстроились в кильватер ярким видением отечественной истории «Рюрик» капитана Коцебу, «Диана» Головнина и его же «Камчатка», великие «Восток» и «Мирный» под командованием Беллинсгаузена и Лазарева, барк «Сенявин», ведомый Литке, корвет «Витязь» Макарова…

VI.

Разве есть конец у этого списка?  Разумеется, нет. Плавание России под океанскими парусами продолжается. Отрадно, что среди судов отечества есть парусник «Крузенштерн».  Несправедливо только оставлять в тени Лисянского. Правда, могут возразить, что его именем назван полуостров на северном побережье Охотского моря, но у кого тот голый мыс перед глазами, кто знает о нём! Видно, такова  и посмертная судьба морехода из поповичей  - оставаться в тени старшего по чину, которого история, часто бессердечная, холодная, наделила большей славой, хотя заслуги двух капитанов перед русским флотом и наукой равноценны.

Сергей Анатольевич Сокуров www.sokurow.narod.ru

Шлюпы "Надежда" и "Нева".

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС