О проекте
Проза
Поэзия
Очерк
Эссе
Беседы
Критика
Литературоведение
Naif
Редакция
Авторы
Галерея
Архив 2006 г.
РуЖи
|
Не первый круг
телевизионно-литературного вранья
Несколько недель подряд телевизионные новости прерывались рекламными
клипами, листовки «под старину» бросали в почтовые ящики, ими обклеили
вагоны метро… Невиданные пропагандистские усилия были потрачены на
продвижение сериала «В круге первом». Глеб Панфилов снял фильм по сценарию
Александра Солженицына. Писатель положил в основу экранизации свой роман,
который, в свою очередь, стал переработкой его ранней повести.
Подробность не лишняя, ибо она связана со смыслом произведения. В первом
варианте дипломат Иннокентий Володин пытался предостеречь не имеющего
никаких дурных намерений иностранца от контакта с одним советским
гражданином, потому что чекисты могут истолковать это «не так». Повесть
вызывала сочувствие к Иннокентию, который из-за этой, в сущности, ерунды
становится узником ГУЛАГа. Но в романе (и в сериале) дипломат звонит в
американское посольство совсем по другому поводу: он хочет сорвать
намеченную в Нью-Йорке передачу атомных секретов советскому разведчику.
Авторы сериала недвусмысленно дают понять - они против того, чтобы СССР
обзавелся атомным оружием и нарушил монополию США на обладание им. Глеб
Нержин, персонаж, которому Солженицын придал свои собственные черты и
взгляды, говорит в ёрнической манере: «Тебе нужна атомная бомба? Мне – нет.
Мне не нужно владычество над миром». В другом месте (в размышлениях
Иннокентия) можно прочесть: «Это невыносимо, что так бессовестно уворуют
бомбу – и начнут ею трясти через год». А после герой, обращаясь к самому
себе, говорит: «Ты не дал украсть бомбы, значит, ты не дал ее Родине. А
зачем она – Родине?» И авторская оценка: «Иннокентий пытался спасти
цивилизацию».
Все это, кроме как подлостью, назвать трудно. Разумеется, сочинить можно все
что угодно, фантастическую повесть в том числе, но здесь не тот жанр, и
множественная реклама говорит нам отнюдь не о фантастических вывертах, а об
«историческом реализме» писателя: смотрите, дескать, и ужасайтесь тому, как
оно было. Но было-то как раз наоборот! Солженицын повествует в романе (и в
сценарии) о временах холодной войны и атомного диктата США, конкретно – о
последних днях 1949 года. Кстати, если говорить о реальной, а не виртуальной
истории, за три месяца до того СССР уже провел испытания своей атомной
бомбы, так что сюжет и разглагольствования героев романа лишены смыслы (по
этому поводу уже были многочисленные комментарии в нашей прессе).
Напомним читателям, что в апреле 1949-го года был подписан
Северо-Атлантический договор и создан военно-политический блок НАТО.
Советское руководство обратилось с просьбой о вступлении в блок (в
декларации о его создании говорилось, что к договору могут присоединиться
все желающие), но ему было отказано. Упоенные атомной монополией,
американские генералы разрабатывали планы нападения на СССР. По плану
«Троян» предполагалось начать войну 1 января 1950 года и сбросить 300
атомных бомб на 100 советских городов. Автор концепции - министр обороны США
Дж. Форрестол. (Как вскоре выяснилось, он был сумасшедшим, и в апреле
1949-го он оставил свой пост. Через месяц, в мае, Форрестолу почудилось, что
русские уже ворвались в Вашингтон, и он выбросился с 16-го этажа военного
госпиталя, где находился на излечении).
Когда у СССР появилось атомное оружие, «Троян» показался американским
генералам недостаточно жёстким, и они спешно принялись разрабатывать план «Дропшот».
Вскоре выйдет скандально известный номер американского журнала «Кольерс», на
обложке которого солдат военной полиции США стоял на фоне карты Советского
Союза с надписью «оккупировано». Кроме всего прочего, в журнале говорилось,
что после разгрома СССР на сцене Большого театра в Москве будет поставлен
полупохабный мюзикл «Парни и девки», что вызвало возмущение многих западных
интеллектуалов.
Влиятельный солдафон Батлер писал в своем меморандуме: «Господь вручил нам
атомную бомбу для того, чтобы покарать большевиков, а не для того, чтобы она
лежала без дела»… Сегодня практически никто не ставит под сомнение тот факт,
что войны тогда не случилось только потому, что наша страна ценой
неимоверных усилий обзавелась ядерным арсеналом. Все это давно рассекречено,
опубликовано, и думаю, хорошо известно создателям сериала.
И, тем не менее, постановщики фильма всячески стараются вызвать у зрителей
сочувствие к Иннокентию. Рассчитывают, видимо, что читатель/зритель не
разберется в сути дела, и будет сочувствовать «хорошему человеку» в
исполнении симпатичного актера. Солженицын так формулирует его политические
взгляды: «Дожить бы до того дня, когда сталинскую банду заарканят для
второго Нюрнберга… послушать ее жалкий лепет на суде».
Удивительно, но появление полит-шлягера скоординировано с провокацией
европейских парламентариев, поставивших на одну доску гитлеровскую Германию
и Советский Союз. «В круге первом» - отличное пособие для промывки мозгов
общественности: посмотришь, поверишь и ужаснешься - какое же это было
чудовищное, злодейское государство – СССР!.. Кроме того, фильм оправдывает и
ельцинско-гайдаровско-чубайсовский погром советской промышленности и науки.
В самом деле, разве не достойна разгрома и ликвидации фигурирующая в романе
и в сериале «шарашка» - засекреченный НИИ, в котором используется
принудительный труд заключенных специалистов?!
Оговорюсь сразу: литературное произведение нельзя оценивать по тем же
критериям, что и докладную записку. Но ведь никто не мешал Солженицыну
повествовать о некоей секретной лаборатории, создавать обобщенный образ.
Однако писатель постоянно подчеркивает конкретные черты того НИИ, где он
отбывал срок в качестве заключенного инженера, т.е. марфинской шарашки. В
первом варианте «Круга» она именовалась не марфинской, а мавринской.
Переделывая свое сочинение, Солженицын по возможности убирал вымысел,
художественные обобщения. А перед демонстрацией сериала по телевидению был
показан сюжет: впервые в здание, где когда-то работал будущий писатель, была
допущена съемочная группа.
…С особым интересом смотрел я уникальные кадры: ведь я – ветеран той самой
шарашки. Семь с половиной лет проработал в ней инженером. Поступил туда 1
января 1960 года, когда она уже подчинялась Комитету радиоэлектронной
техники, а не МГБ, как раньше, и не ЦК партии, как еще раньше. Заключенных
инженеров, ни наших, ни немецких, там уже не было, но я успел увидеть фанзы,
в которых жили некоторые из них. Насколько помню из разговоров старожилов,
строил их какой-то хозяйственник с опытом работы на Дальнем Востоке.
Имя будущего известного писателя встречалось мне на чертежах - в графе
рассылки иногда значилось: «инж. Солженицыну А.И.». Именно во время моей
работы в этом НИИ началась литературная деятельность Солженицына. «В круге
первом» тогда не был опубликован в СССР, но мне удалось достать
перепечатанный на машинке экземпляр повести (первый ее вариант). Об этом
стало известно не только моим друзьям. Помню, ко мне подошли начальник нашей
лаборатории Иосиф Нейман и его друг Абрам Нанос (эти высококвалифицированные
инженеры, евреи по национальности, стали прототипами солженицынского майора
Ройтмана): «Говорят, у вас есть некая интересная рукопись…» Не знаю, как они
оценили повесть: вернули её молча, не комментируя (нас разделяла огромная
разница в возрасте и в чинах). Но все те, с кем я говорил о повести, были
практически единодушны: писатель верно уловил многие детали, но в целом он
создал пасквиль на НИИ и на то, чем мы занимались.
Главным делом шарашки было создание секретной телефонии, то есть системы
телефонной связи, которую невозможно подслушать. Солженицын изображает это
так: Сталину, мол, пришла в голову мысль получить такую связь, «чтобы можно
было бы, не опасаясь подслушивания, говорить с Ближней дачи не только с
Берией на Лубянке, но и с Молотовым в Нью-Йорке». А все действие романа
вертится вокруг проблемы идентификации голоса человека по магнитофонной
записи: это нужно, дескать, для того, чтобы вынюхивать и сажать… Разумеется,
всё это - злонамеренная ложь.
Засекречивание сообщений старо, как мир. Тайный язык жрецов – это уже шифр.
До секретной телефонии додумался не Сталин и не он давал указания
разработать ее технические решения. Лидерами этого направления были немцы,
которые успешно использовали специальную технику на советско-германском
фронте. Солженицын показывает немцев, работавших в марфинской шарашке. Это
были не случайные лица, а инженеры, взятые в плен по наводке нашей разведки,
которой стало известно о применении противником секретной телефонии на
оккупированной советской территории. Наши охотились на немецких специалистов
соответствующего профиля.
Понятно, что внимание к данной отрасли техники со стороны Сталина это вовсе
не проявление коварства и злодейства. Секретная телефония нужна для
сохранения политических, дипломатических, военных, научных и коммерческих
тайн. И только совершенно бесстыжий сочинитель может сводить дело к
стремлению «подслушать порядочного человека и засадить его в тюрьму», как
это делает нобелевский лауреат.
Из сказанного ничуть не следует, что я намерен в чем-то приукрасить и тем
более ностальгически идеализировать нашу шарашку. Даже в пору моей работы в
ней сохранилась часть хозяйственного персонала, которые по укоренившейся
привычке видели в инженерах не людей, а зэков. Но я должен заступиться за
шарашку в главном. Она делала полезное, необходимое для страны дело, а
Солженицын оклеветал ее. Если бы он создал образ некоего секретного НИИ, в
котором правят бал товарищи Воланд, Урия Гипп, Иудушка Головлев и Фома Фомич
Опискин, и они занимались бы там «ловлей невиновных человеков в тюремные
сети» или чем-то еще, столь же недостойным, тогда другое дело. Но писатель
не захотел или, скорее всего, не сумел так поступить - в самом деле, не у
всех же талант Дж. Оруэлла! В результате у автора получилась злобная
карикатура на конкретный НИИ.
Впрочем, замысел создателей сериала очень логичен, если исходить из их
всеохватывающего и патологически-исступлённого антисоветизма. В
государстве-монстре, каковым авторы видимо, считают свою страну, все должно
быть монструазно. И все (за вычетом зеков и их родственников) тоже какие-то
чудовища. Кстати о зэках. Любопытно, что заключенные из сериала всё свое
свободное время посвящают антисоветским интеллектуальным «семинарам». Это не
то, что нравы нынешней братвы, если, конечно, судить о ней по фильму «Зона»
(НТВ). Полный человеческий культурно-мировоззренческий крах. Между прочим,
как утверждает еженедельник «АиФ», заключенных в сталинское время было в два
раза меньше, чем сейчас, в пору утвердившейся демократии…
Нужно сказать, что и с точки зрения художественной сериал откровенно слаб.
Сталин столь карикатурен, что его не взял бы и Голливуд. Карикатурны все
должностные лица, примитивна и нелепа вся техника, все машины и дома. Кстати
о домах. Солженицын пишет, что в ту эпоху строили дома, которые сразу же
разваливались. А сейчас на объявлениях о жилищном обмене в интернете
помечают как достоинство – «дом сталинской постройки». И на совещаниях
хозяйственников говорят, что только «сталинские» дома выдержали необычные
холода этой зимы, а «хрущобы» промерзли. Писатель уничижительно отозвался о
московском институте связи, изобразив его скопищем невежд. Это чистая
клевета. Я сам учился в этом институте, всю жизнь общаюсь со многими его
выпускниками и знаю, что он снискал славу высококлассного вуза.
Разумеется, наше телевидение имеет полное право снимать, что хочет
(поскольку у нас государство отделено от народа). Свобода так свобода. Но и
читатель-зритель имеет такую же свободу заметить, что изображение той эпохи
нашими телевизионщиками является сознательным искажением истории в
антирусских, в антироссийских интересах и злобной карикатурой на СССР. А
необычайно масштабная рекламная кампания говорит о том, что спецпроект «В
круге первом» щедро оплачен. Кем – догадайтесь, как говорится, сами.
Здесь читайте:
Солженицын Александр
Исаевич (биографические материалы)
Написать
отзыв
Не забудьте указывать
автора и название обсуждаемого материала! |
