|
К читателю
Авторы
Архив 2002
Архив 2003
Архив 2004
Архив 2005
Архив 2006
Архив 2007
Архив 2008
Архив 2009
Архив 2010
Архив 2011
Редакционный совет
Ирина АРЗАМАСЦЕВА
Юрий КОЗЛОВ
Константин МАМАЕВ
Ирина МЕДВЕДЕВА
Владимир МИКУШЕВИЧ
Алексей МОКРОУСОВ
Владислав ОТРОШЕНКО
Виктор ПОСОШКОВ
Юрий СТЕПАНОВ
Олег ШИШКИН
Татьяна ШИШОВА
Лев ЯКОВЛЕВ
|
Аркадий РОВНЕР
ВОЗВРАЩАЮСЬ ДОМОЙ
***
Меж чуждых улиц и чужих пенат
кто сам себе не брат
тому не быть богату
молча руку я протягиваю брату —
чем жизнь красна
мой брат с тобой мы заперты — во мне
ещё звучит простуженное эхо
нет звука — шорох смеха —
и смеха нет
мы сами родина мы сами и родня
пучок надежд и горсть воспоминаний
с полсотни слов и несколько названий —
прости меня
***
Господи помилуй и спаси.
Как тебе живётся на Руси?
Я живу в замысловатом сне,
а ещё другой живёт во мне.
У меня нет жалоб и обид,
а двойник мой стонет и скрипит.
Мне бы пить вино и песни петь,
а двойник боится умереть.
Подзанять бы мне годков и сил…
Господи помилуй и спаси.
***
Любимая, какая красота!
Какая мощь и беспомощность!
Богатство и нищета.
Скольким тебе я обязан.
Жалость, стыд и тщета.
Кто же тут виноват?
Всякий тебе помог:
свеи, халдеи, хорваты
и иудейский бог.
Всякий тебя одаривал,
гнул, ломал и лепил,
бусами отоваривал,
водочкою кропил.
Ищи-свищи виноватого,
кивай на того-сего,
на горбатого, конопатого,
косого да тароватого,
косолапого, сиворылого,
криворотого да постылого,
на ивана да катьку,
на соседского батьку,
пугача-лукича,
что кромсает сплеча,
на усатого тож –
господи, сколько рож!
Чужою себе ты стала,
ненужной – во!
Как это тебя так разделали?
Краше кладут в гроб.
Али свалилась в сугроб?
Стала совсем глуха.
Вот нового, говорю, завела петуха.
Глазом рыжим посверкивает,
шпорой острой позвенькивает...
Скольким тебе я обязан.
Жалость, стыд и тщета.
ИНТЕРПЁС
Псари и псарицы
с псами и псицами
пасутся на высохшем
синичкином пруду
столпотворение
псов псиц псариц и псарей
в юбках
с намордниками
ошейниками
в шляпах
и в жилетках
пекинезы
доберманы
пудели
сеттеры
болонки
всех не перечесть
одни вертлявы как угри
другие – с мордами из черной резины
и прорезями для глаз
третьи жеребцы
четвертые свиньи
носятся
и визжат
псари и псарицы
кидают палки и мячи
в заходящее солнце
а псы их приносят назад
между псарями и псами
псарицами и псицами
взаимное
понимание
благодарность
обиды
призывы
упрёки
намеки
и
между псами псарями
псарицами псицами
кружения
встречи
обнюхивание
обхаживание
приглядки
притирки
вздохи
визг
и восторг
псари и псарицы
беседуют с псами и псицами
“Чтоб тебе!”
“Ты куда пошёл?”
“Где ты шляешься?”
“Вернись немедленно!”
ругаются
обзывают
гадами
козлами
ослами
верблюдами
тварями
суками
псами
а те им отвечают
презрением
солнце заходит за типовые блочные строения
в пять, семь и девять этажей
вокруг синичкиного пруда
деревья
пугающе неподвижны
а одно, засохшее, срублено
***
Есть в трепете самосожженья
такое тонкое скольженье
такое верное движенье
неуловимая черта –
желанного преображенья
пугающая простота.
Какая щедрая награда –
цветы холодного огня
скользнувшие по склону дня
и ставшие цветами сада.
Вот сад раскинувшийся рядом
кругом и в глубине меня
вот здесь – старинная ограда
вот здесь чугунная скамья -
А там на самой глубине
всё дальше в сумрак отступая
там ходит женщина нагая
покачиваясь как во сне.
***
Я живу, не понимая,
Что за милость, что за мука
Эта жизнь глухонемая,
Наши встреча и разлука
Ты ушла, мой друг старинный,
Ты лежишь в могиле тесной.
И неясны мне причины
Этой жизни бесполезной.
За окном ревут моторы,
Топчут лошади газоны,
И заводит разговоры
Мой сосед неугомонный.
Он долдонит мне надсадно –
А в глазах тоска и нежность:
В этой жизни безоглядной
Торжествует безутешность.
И выходит на анализ:
В этом мире мало смысла,
Все слова перемешались,
Перепутались все числа.
***
Не подобает на шестом витке
чтобы висело всё на волоске,
чтобы поток то ник, то разливался,
то иссякал, а то взвивался.
Не подобает наполнять пустой
сосуд гранёный бренной суетой,
и отрезвляясь безусловно знать,
чем подобает горечь запивать.
Не подобает в королевстве лис
актёров поощрять из-за кулис,
когда одни отчаянно чадят,
другие молча гадят и глядят,
а третьи приносят вам фантом
и заметают след ободранным хвостом.
Но подобает в век самоутраты,
когда идёт расплата за растраты,
когда гарсон разматывает счёт,
когда шофёр гудит нетерпеливо
и заявляет женщина крикливо
свои права на твой косой полёт —
лететь на ведьме задом наперёд.
23 декабря 1995 г.
***
я долго жил себя не слыша
был сад
и ветер дул едва колыша
паруса
моя зима полна цветными
мой день безветренно высок
снами и знаками лесными
песок
очерченные умираньем
мне снятся чёрные
воспоминаньем
печаль строга
снега
***
Где звук, которого начало в слове ”дар”?
Где закачается последний шорох всхлипа?
Закончится ли жизнь подножкой гриппа?
Зацепится ли смерть за шар?
Где друг, которого в упор не вижу, друг?
Где жар души, растраченной вдвоём?
Мы, кажется, нашли, мы, может быть, найдём
в заборе вечности дыру.
Мы совладельцы безмятежных шуток,
друзья пернатых и цветов,
но жуток взгляд весёлых незабудок
на нас в упор – из-под кустов.
Где шанс, которого крыло вдали маячит
и кажется – лишь помани...
усни – проснись – опять усни,
но это ровно ничего не значит.
Вчера я встретил бледного Петрушку
и нервную его подружку.
Белила смазывая и сутуля спину,
вопросами терзал он Коломбину:
где звук, где друг,
где шар, где дар,
где незабу..?
Орлы
В политике мы прагматики
в поэтике мы догматики
в религии мы эстетики
в любви мы перипатетики
в перипатетике – критики
в прагматике мы политики
в эстетике мы агностики
по тупости мы прогностики
по глупости диагностики
по вере мы аналитики
в поэтике мы политики
в религии мы любители
в инстинктах мы истребители
в привычках мы потребители
по сути – самовредители
в поэтике мы астматики
по почерку апофатики
походкой мы математики
в политике мы прагматики
походка у нас урлы
во всём же ином мы орлы
23. 4. 98
***
Как сладко жить в чужой стране
в садах с опавшими годами
в годах с застывшими плодами
с завьюженными городами
оцепеневшими во мне.
Как сладко слушать в тишине
часов скупое бормотанье
когда меняя очертанье
всплывают тени на стене.
Я долго слушаю тебя
во мне рождаются затеи
во мне волнуются психеи
потом пустеют все аллеи
и в тонкий луч вступает я.
***
Я покинул улицы мои и переулки
дворики, дворы и подворотни,
арки и подьезды и мосты
серые остылые квартиры
длинные пустые коридоры
камни и заборы и кусты
у-у-у... я пролетаю
самосветящийся воздух
строгие прозрачные колонны
облачные своды и цветы
я возвращаюсь на родину
скольжу по гулким пространствам
перетекающим и уходящим
на все четыре стороны света
без предела для глаз
медленно одиноко и безмятежно
провожаю отстраненным взглядом
острова, корабли и храмы
мимолетящие
плывущие рядом
и остающиеся позади
вечной неподвижной кометой
о-о-о я пролетаю
самосветящийся воздух
этажи голубого неба
щедро отмеренные пространства
скольжу неслышно себе навстречу
я возвращаюсь домой
|
