|
|
|
|
Кирилл РУМЯНЦЕВ |
|
© "РУССКАЯ ЖИЗНЬ" |
|
К читателю Редакционный советИрина АРЗАМАСЦЕВАЮрий КОЗЛОВВячеслав КУПРИЯНОВКонстантин МАМАЕВИрина МЕДВЕДЕВАВладимир МИКУШЕВИЧАлексей МОКРОУСОВТатьяна НАБАТНИКОВАВладислав ОТРОШЕНКОВиктор ПОСОШКОВМаргарита СОСНИЦКАЯЮрий СТЕПАНОВОлег ШИШКИНТатьяна ШИШОВАЛев ЯКОВЛЕВ"РУССКАЯ ЖИЗНЬ""МОЛОКО"СЛАВЯНСТВО"ПОЛДЕНЬ""ПАРУС""ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"РОМАН-ГАЗЕТАГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКА |
Кирилл РУМЯНЦЕВОтзыв на книгу «Помощник царям»Большинство книг, да и просто информации, о таком выдающемся человеке, как Михаил Васильевич Ломоносов, в университете-имени-которого я учусь, заранее, ещё до знакомства с ними вызывают у меня некоторую настороженность и критическую предвзятость по той простой причине, что вся правда о Ломоносове давно уже парализована пафосом всегосударственного значения и официоза. К сожалению, этот факт подготавливаемые к его юбилею разнообразные мероприятия только подчёркивают. Большего количества дремотной солнечной позолоты и казённо-монументальной мраморной мертвечины удостаивается из поэтов ныне, например, пожалуй, только Пушкин. Сколь же радостно было ознакомиться с книгой Юрия Нечипоренко о Ломоносове, которая неожиданно не разочаровала, а наоборот стала глотком свежего воздуха в нагнетаемой духоте необходимых величественных слов о доблестном поморе – как о нём сейчас прямо пишут на плакатах на исторической Родине - ИННОВАТОРЕ, сделавшем с искренней верой так много для государства, что оно стремится умолчать о его бунтарстве, о его не терпящей немецко-чиновничий беспредел натуре и выдать нам только неестественный образ послушного патриота-одописца! Но с какой лёгкостью Ломоносов одолел напавшую на него, обнаглевшую матросню, с какой ушёл от прусских вербовщиков - с той же, кажется, непринуждённостью, одними движением могучих плеч, он однажды встряхнёт весь налёт юбилейно-дозированной официальной лести и явится нам в действительно живом облике! И книга Юрия Нечипоренко – одна из первых драгоценных весточек того, что этот Великий человек – «вулкан» (как его метафорически называет автор), русский Леонардо-да-Винчи, решил проснуться! Уже почти триста лет прошло со дня рождения отрока, который по СОБСТВЕННОМУ почину, наперекор существовавшим на тот момент механизмам успешной социализации (женитьба, дело отца в наследство), отправился в Москву, буквально, ПРИДУМАЛ для себя быть Учёным. Здесь соединилась естественная для всякого ума тяга к тайнам Природы, свободолюбивый и вместе с тем спокойный, располагающий к познанию дух Русского Севера, несомненно, удачный исторический момент, помощь прогрессивного окружения и многое другое, о чём неплохо рассказывает как сам Юрий Нечипоренко, так и прочие многочисленные биографы Ломоносова. Я бы остановился подробнее только на одной из составляющих его успеха: это сила воображения, наделявшая Михайлу целостным видением Мира и побудившая его посвятить изучению тайных законов этого Мира всю жизнь. Он сам чётко заявлял, что страсть к наукам в нём пробудили три книги: «Грамматика», «Арифметика» и «Псалтырь рифмотворная». В нас бы не вызвали восторг не только эти книги, но и наши, уже «продвинутые» учебники: предложите своему ребёнку возраста Ломоносова подобные пособия, и он явно рано или поздно отложит их зевая. Удивительная одарённость Михайло позволяла ему насытить, напитать собственным Воображением, пользуясь наивно-непосредственной фольклорно-сказочной формой детской души, суховатое содержание книг. Там, где иные его сверстники и под палками не могли выучить хотя бы несколько строчек наизусть, Михайло схватывал всё налету, всю структуру слова, закона, предложения, образа, и неразгаданная тайна всей Вселенной, со всей своей видимой невидимостью влекла его ещё дальше, манила к себе… Прекрасно передан Юрием Нечипоренко образ северных сияний – объекта одновременно и поэтического, и научного интереса Ломоносова, то, что мы бы назвали постоянно расширяющимся горизонтом исследования, которое Михайло вёл с двух, равно ценимых им сторон: эстетической и сугубо практической, научной. Книга написана лёгким, «сочным» языком, который доступен и учёному, и литератору, и ребёнку. Кажущийся наивно-упрощённым стиль изложения не лишает слог красоты, а наоборот, облегчает понимания для каждого, кто возьмёт её в руке. Особенно приятно, что Юрий Нечипоренко относится к Ломоносову без излишнего подобострастия – недостатка, часто свойственного авторам биографий Великих. Он не прячет некоторых его противоречивых, даже отрицательных сторон, показывая, что они неразделимо связаны с его гениальной личностью. Кем был Ломоносов: физиком или лириком? Упрямым, отнюдь не всегда правым скандалистом, или неуклонным поборником научной истины и государственной пользы? Однозначных ответов на эти вопросы трудно найти в книге: автор совершенно правильно представляет своего героя со всех сторон, стараясь максимально соответствовать известным историческим фактам. Так, поражает, например, неприятие Ломоносовым математических начал физики! Казалось бы, такой универсальный ум должен был не только понять их, но и оценить пользу для научного прогресса! Но всё было иначе, поэт и натурфилософ удивительным образом одолели в тот момент педантичного учёного (как именно, прочтите обязательно в книге!) Скажем только, что Ю.Нечипоренко умело подводит нас к этому неожиданному парадоксу, мы на тот момент понимаем, что Ломоносов ни за что не откажется ни от образного видения мира, ни от непосредственного исследовательского контакта с ним, иначе бы Лирический Вулкан оказался бы на поверку только поэтической шутихой – утехой Двора. Я взял на себя смелость добавить «лирический» к определению Ломоносова как Вулкана, данного в книге, поскольку надо, наконец-то, реабилитировать поставленную под сомнения искреннюю, личностно-философичную, натурфилософскую тематику его, безусловно, новаторской поэзии. Да, сейчас никто не может без смущения читать его од, смеясь над странным построением строф, сомнительными рифмами и т.п. Но ныне никто не может (я беру на себя смелость это утверждать, так как регулярно знакомлюсь с тем, что сейчас понимают под авангардом поэзии) написать о солнце, звёздах, северных сияниях, не предавая в себе ни учёного с его объективностью, ни поэта с его восторгом! То есть именно так, как это удалось Ломоносову. Я не говорю уже о том, что написать нелживое, находящее отклик патриотическое стихотворение сейчас способны совсем уж немногие… Вы скажете: не те времена?! Но если посмотреть список правителей («царей»), которые правили при жизни Ломоносова в самом конце книги, то можно понять, что это были как раз близкие, например, нашим 90-ым смутные времена дворцовых переворотов, вечных интриг, заговоров и обширного иностранного влияния… Ломоносов и современные писатели находятся практически в идентичных политических условиях, только од (или произведений в другой форме, но эквивалентных им) нет до сих пор… Да, можно сослаться на Пушкина, сказать, что оды раздуты, как винные меха, в них нет искренности. Но чтобы парализовать грозящее стать неоспоримым из-за неумолимо увеличивающейся исторической дистанции мнение Пушкина о «вредном влиянии поэзии Ломоносова»: во-первых, адекватно отнесёмся к самим одам, где, на наш взгляд, под маской личного обращения к правителю, Ломоносовым постоянно прославляется сама страна, богатство её природы и культуры! Во-вторых, приведём пример позитивного влияния Ломоносова, если не на современную поэзию, то, несомненно, на одну из сильнейших тенденций в ней. Вот строка из стихотворения «Кузнечик», которое есть в книге: «Ты ангел во плоти, иль лучше, ты бесплотен!» Эта же строка неожиданно «всплывает» в виде аллюзии, перифраза в знаменитой «Бабочке» Бродского: «Ты лучше, чем ничто/ Верней: ты ближе / и зримее. Внутри же на все сто ты родственна ему. / В твоём полёте / оно достигло плоти…» «Кузнечик» Ломоносова и «Бабочка» Бродского объединены философичностью, уникальным, всеохватывающим взглядом на универсум, при котором выхватывается из него и наделяется сокровенной ценностью даже малое. Тем взглядом, который жертвует «бесконечно малыми» количественными показателями математики, отодвигает в сторону учёного и, быть может, спасает заповедную красоту образа, жемчужину с тайнами тайн мира! Если Бродский – это уверенное горькое знание о нашем информационно-бездушном веке, то Ломоносов – гениальное предчувствие такого века формул и цифр, введённых не для познания законов гармонического сожительства с природой и извлечения взаимной пользы, а для её порабощения... Очень тонко и трогательно, с истинным сочувствием Юрий Нечипоренко пишет об исследовательском одиночестве Ломоносова: и в поэзии, и в науке. Только он, Михайло, один, полагаясь на собственные силы, мог провести опыт, открыть закон, написать стихотворение, создать мозаику. Одиночество – и условие творчества, и величайшая пытка. Знать о необозримости Вселенной, о множестве миров, познавать её красоту, и вместе с тем, быть песчинкой, ставить свою жизнь в зависимость от жалких подачек власть предержащих! Не потому ли болезненное самолюбие Ломоносова – это не просто не очень приятное, но неотторжимое свойство его натуры; это, кроме того, следствие герметизма познавательного процесса Творческой личности, как его необходимого условия? У известного учёного-семиолога и писателя Умберто Эко есть, пожалуй, наиболее популярный после «Имени розы» и, действительно, лучший его роман «Остров накануне», представляющий собой тщательно подобранные и стилизованные цитаты из текстов шестнадцатого – семнадцатого века, которые складываются в постмодернистическую мозаику-повесть о молодом человеке, выброшенном на корабль во время шторма и отчаянно пытающимся разными средствами, в основном, интеллектуальными, достичь острова. Ломоносов со своего Острова – Родины, как известно, успешно бежал. Но и в нём присутствует удачно выявленное У.Эко как общее у людей эпохи Просвещение свойство гностического герметизма! Его можно было бы кратко охарактеризовать, как стремление рациональными средствами «закупорить» кусок реальности, чтобы проработать его в ходе эксперимента: см. планы бежать с корабля в «Острове накануне» и эпизод с растворением монеты в сосуде стр.51. в «Помощнике царям». Нечто похожее происходит и в наш не менее рационалистичный век, только мы стараемся расширить архив выбранного куска реальности, запаковать как можно больше информационных файлов в него, даже копирующих друг друга. Герметизм нашего века в большей мере изъеден пустотами, только выдаваемыми за порывы духа… Ушло, видимо, безвозвратно время учёных, обладавших настоящим фанатизмом, готовых вместо заседаний, пиров и балов, обуздывать молнии или пуститься в плавание в тазу по неоткрытым морям. И если с энергией ломоносовых века XVIII мы бы относились к до сих пор мало известному космосу, то какие бы уже вершины покорили в области его исследования? Три столетия отделяют нас от поэзии и научных достижений Ломоносова. Конечно, многое покрылось патиной забвения, многое, что едва ли не хуже, как я уже говорил, излишней позолотой официоза, но и по обрывкам, запискам, мощным складкам – лава застывшего духа – можно судить, каким действительно величественным образованием нашего культурного ландшафта является Михайло Васильевич! Всем причастным его университету, его делу хочется посоветовать смело покидать ради науки острова – обывательско-коммерческие ниши, в которых с успехом можно отсидеться, браться за дела с его размахом, любить науки, вести дневники свершений и приводить страну к новому Ренессансу! Спасибо Юрию Нечипоренко за честный рассказ о таком живом Ломоносове! Блог Кирилла Румянцева http://k-rumyantsev.livejournal.com/25665.html
|
|
РУССКАЯ ЖИЗНЬ |
|
WEB-редактор Вячеслав Румянцев |
