Филон Александрийский

20 до н.э. – 50 н.э.

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Филон Александрийский

Часть. 2. Философия.

Библия – источник философии Филона.

Можно предположить, что Филон уже видел перед собой будущую философию нового времени, поскольку сразу расставляет приоритеты, выдвигая на первый план приоритет Библии. И все что сказано Моисеем, – говорит он, – ставит выше философии и теологии эллинов, поскольку Бог приложил к душе Моисея совершенное благо, дав ему место подле Себя, когда сказал: «А ты здесь останься со Мною»[A] (Втор. 34:5). «И, даже поселив Моисея среди тварей земных и дав ему общаться с ними, Господь не наделил его обычной добродетелью правителя или царя, дающей ему власть над страстями души, но поставил его богом, подчинив ему и отдав в рабство всю область телесную и предводителя ее – ум: «Я поставил тебя, – сказал Он, – богом Фараону»[B] (Исх. 7:1). А Бог не знает ни ущерба, ни прибавления, ибо Он есть полная самотождественность. Потому и могилы Моисеевой, как сказано, никто не видал[C] (Втор. 34:6), ибо кто из людей способен увидеть, как переселяется к Сущему безупречная душа? Да и сама душа, я думаю, не замечает своего совершенствования, ибо в это время в ней обретается Бог, а Он не обсуждает своих намерений с тем, кого собирается облагодетельствовать, но просто с готовностью дарует благо. Все это и есть приложение душе совершенного блага, а благо – это святость» (Л – 7, § 9 – 10).

Таки образом, по моему мнению, Филон поставил своей целью показать, что все лучшее, что есть у Платона, Аристотеля, стоиков и других философских направлений, уже до них имелось в Библии.

Сотворение мира.

Дерзать говорить – ничего от себя.

Видимо уже первые строки Библии поразили Филона, тем, что написанное совпадает с тем, что произнесла его душа[20] он получил в откровении, поскольку во вступительной части своего трактата он пишет:

«Начало же, как я сказал, в высшей степени удивительно, поскольку содержит [описание] сотворения мира, при этом, поскольку мир созвучен закону и закон миру, [получается так, что] муж законопослушный, будучи гражданином этого мира, исполняет в своих деяниях повеление природы, которая и лежит в основании устроения всего мира.[21][3]

Красоту замыслов мироздания никто – ни поэт, ни сочинитель речей, – пожалуй, не смог бы восславить по достоинству, ибо они превосходят речь и слух, будучи величественнее и досточтимее [всех попыток] приспособить их к органам любого из смертных.[22][4]

Однако вследствие этого не должно безмолвствовать, но, чтобы угодить Богу, превозмогая немощь, нужно дерзать говорить – ничего от себя, малое вместо многого, к чему свойственно устремляться человеческому помышлению, объятому страстным желанием мудрости.

Ибо некоторые, изумляясь более миру, чем его Создателю, мир сочли нерожденным и вечным, а Богу нечестиво приписали совершенную бездеятельность, [хотя,] напротив, следует поразиться могуществу одного, как Создателя и Отца, а другой превозносить не сверх меры.[23][7]

Мировой Ум – действительная причина всего.

Моисей же, достигнув самих вершин философии и посредством оракулов познав большинство наиважнейших [связей] в природе, уразумел всю необходимость признать, что в сущих одно является действительной причиной, а другое [есть] страдательное, и что действительное есть мировой ум, совершенно чистый и беспримесный, более могущественный, чем добродетель, более могущественный, чем знание, более могущественный, чем само благо и само добро.[24][8]

Страдательное же – мертво и не имеет в себе движения, но приводимое в движение умом, [от него] получая облик и жизнь, преобразуется в совершеннейшее произведение, то есть этот мир. Утверждающие, что он будто бы нерожден, не замечают, как отвергают самое необходимое и полезное для благочестия – промысел. Ибо само собой разумеется, что Отец и Создатель проявляет заботу о возникшем.[25][9]

Ведь и отец по отношению к своим детям, и ремесленник по отношению к созданиям своего ремесла цель свою видит в их сохранении и любыми путями ограждает от всякого вреда и пагубы, доставить же стремится всякую пользу и выгоду любыми способами. По отношению же к невозникшему в нетворившем нет никакого участия.

[Так что] это – бессмысленное и бесполезное учение, создающее в этом мире безвластие, словно в городе, не имеющем ни правителя, ни распорядителя, ни судьи, которым положено управлять и распоряжаться всем.[26][11]

Но не так великий Моисей, который, сочтя невозникшее всецело чуждым видимому – ведь все чувственное, пребывая в становлении и превращении, никогда не тождественно самому себе, – [свойством] вечности как близким и сродственным наделил невидимое и умопостигаемое, а чувственное нарек присущим ему именем «становление». Сей мир, таким образом, поскольку является видимым и чувственным, обязательно должен быть и ставшим. Именно поэтому он и описал его становление, весьма основательно богословствуя.[27][12]» (Л – 6, гл. 3 – 12).

Умопостигаемый мир, – есть Логос Бога.

Филон как приверженец математики, с помощью которой только и можно, по его мнению, установить гармони, как идеальной точки между пределом и беспредельным, на которой и могут устанавливаться длительности всех происходящих процессов, старается совместить Библейское творение Вселенной, описанной Моисеем, с виденным им.

По моему мнению, Филон идет в понимании этого процесса дальше Моисея, но все равно и ему не достает полного понимания увиденного (полученного) в откровении. Ибо время еще не пришло.

Тем не менее, он, подробоно, по его понимнию описывает процесс, который сегодня называют процессом Большого Взрыва (БВ)[28].

Обосновав священность числа «шесть», поскольку в шесть дней Господь Бог сотворил наш мир, Филон продолжает:

«Каждому из дней он отвел определенную часть бытия, особо выделив первый день, который сам он не называет первым, чтобы не сопричислить его остальным, но, назвав его «единым»[D] (Быт. 1:5), дает ему, таким образом, самое точное имя, поскольку в нем он увидел и выразил природу и смысл единицы.

Следует указать, сколь велико число содержащихся в нем [идей], – насколько это возможно, поскольку все полностью [указать] немыслимо, – ведь он охватывает сразу весь умопостигаемый мир, как показывает [наше] рассуждение о нем.[29][15]

Ведь Бог, поскольку Он Бог, заранее предусмотрел, что не получилось бы хорошего подражания без хорошего образца и что не могла обойтись без [соответствующего] примера ни одна из чувственных [сущностей], не будучи уподоблена первообразной и умопостигаемой идее. Пожелав сотворить сей видимый мир, прежде Он стал создавать умопостигаемый, чтобы, воспользовавшись им как бестелесным и боговиднейшим образцом, создать [затем] телесный, юнейшее изображение старшего, долженствующий охватить в себе столько чувственных родов, сколько в том умопостигаемых. [16]»

И далее Филон, приводя аналог со строительством города, говорит о том, что прежде чем что-то строить, чтобы приумножить свое счастье, Бог, имеющий единоличную власть и вместе с тем блистательный ум, запечатлевает, «словно на воске, в своей душе образ» будущего города. Он как бы «воздвигает умопостигаемый город. Посредством присущего ему воображения воссоздав его очертания и еще отчетливее представив детали, он, подобно хорошему ремесленнику, взирая на прообразы, из которых состоит умопостигательный мир, начинает затем создавать чусвственный, соотнося каждую из чувственных сущностей с первым, как образом.[30][17 – 18][19]

Поэтому, умопостигательный мир, «составленный из идей, не может иметь никакого другого места, кроме божественного Логоса, упорядочившего [все] это. Да и какое могло быть иное место для Его сил, способное принять и вместить, не скажу все, но хотя бы одну единственную чистую [идею]?[31][20]

Сила же – и та, что созидает мир, имеет источником истинное благо. Ибо раз мы хотим исследовать причину, по которой была сотворена эта вселенная, то, думаю, не погрешим против истины, если признаем вслед за одним из древних, что Отец и Создатель – благ, в силу своей благости не отказал в совершенстве собственной природы материи, которая сама по себе не имела никакого достоинства, но которая могла соделаться всем.

Ибо сама по себе она была беспорядочна, бескачественна, безжизненна, безобразна, исполнена изменчивости, разлада и дисгармонии. Отныне же с ней совершилось превращение и изменение, со-делавшие ее совершенной противоположностью и предоставившие ей все лучшее: порядок, качество, жизнь, образ, тождественность, гармонию, согласованность – все, что являет собой идею лучшего.

Не имея помощника – ибо был ли кто другой? – но полагаясь лишь на Себя одного, Бог решил облагодетельствовать щедрыми дарованиями природу, которая без божественных даров сама по себе не была способна обрести ничего доброго.

Однако, наделяя дарами, Бог отмеряет их не в соответствии с величием своей благости, ибо она безгранична и бесконечна, но сообразуясь с возможностями тех, кто принимает благодеяния. Ведь то, что находится в становлении, не может по природе вместить столько блага, сколько Бог по природе может даровать, ибо Его силы превосходят все; несоизмеримо малое не могло бы воспринимать их величия, если бы Бог не соизмерял подобающую каждому часть с его способностью.[32][23]

Говоря еще более ясными словами, можно сказать, что умопостигаемый мир есть не что иное, как Логос Бога, уже занятого творением мира, ведь и умопостигаемый город есть не что иное, как расчет зодчего, обдумывающего строительство города.[33][24]

И это учение Моисея, а не мое [собственное]. Во всяком случае, в последующем повествовании, описывая сотворение человека, Моисей определенно говорит, что он был создан «по образу Божию»[E] (Быт. 1:27). Если же часть есть образ образа, и, [соответственно], целое, весь этот чувственный мир, раз он больше человеческого [образа], есть [также] подражание Божественному образу, ясно, что архетипической печатью, которую мы определяем как умопостигаемый мир, должен быть сам Логос Бога» (Л – 6, гл. 15 – 25).

Сопоставив процесс создания «умопостигаемого мира» с современными научными фактами, можно говорить о том, что такого рода процесс образования реального пространства–времени, идущий до момента начала Большого Взрыва, описал в 1928 году «американский астрофизик, в то время еще  советский ученый Гамов Г.А.[34]

Работая в Гёттингенском университете, он сформулировал квантовомеханическую теорию α – распада (независимо от Р.Герни и Э.Кондона), дав первое успешное объяснение поведения радиоактивных элементов. Показал, что частицы даже с не очень большой энергией могут с определенной вероятностью проникать через потенциальный барьер (туннельный эффект). Результатом такого эффекта является то, что абстрактная материя или ничто становится местом пространства, поскольку материя переходит из состояния чистого бытия или ничто в состояние для-себя-бытие или нечто. Материя здесь впервые обнаруживает себя некоторой величиной поляризации, температура которой, по расчетам Гамова Г.А… должна составлять примерно 3ºК…         <…>

…Замеры, которые впоследствии были сделаны ученными,  подтвердили гипотезу Гамова Г.А. Этот эффект ими был назван космическим или реликтовым излучением. Раз это космическое излучение было обнаружено, то можно предположить, что эффект поляризации был вызван элементарными частицами, а если конкретнее, то частицами. Античастицы мы бы не обнаружили. Причем такие частицы должны были иметь одинаковый заряд поляризации, чтобы они не могли аннигилировать друг с другом (далее я их буду называть две тождественные идеальные единичности). Это и есть первое проявление материи в состоянии для-себя-бытие как идеальной единичности (Л – 11, § 260 – 261.

Переход от умопостигательного к чувственному миру.

И сегодня мы должны согласиться с Филоном, что Сила, которая начала процесс БВ, «имеет источником истинное благо». Существенным заявлением Филона является и то, что свое благо Бог отмеряет столько, «сколько Бог по природе может даровать, ибо Его силы превосходят все. Несоизмеримо малое не могло бы воспринимать их величия, если бы Бог не соизмерял подобающую каждому часть с его способностью». Действительно, если бы милость Бога не имела границ, то процесс БВ в виде цепной реакции шел бы до настоящего времени[35], и тот мир, в котором мы сегодня обитаем, не был бы сформирован.

И далее Филон, как бы, не выходит из концепции процесса БВ. Так разъясняя Моисея, который говорит «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт. 1:1), он мыслит «начало» не так, как полагают некоторые – не в смысле времени. Ибо время не существовало до мира, но появилось либо вместе с ним, либо после, ведь, поскольку время есть отрезок движения мира, движение не могло бы возникнуть прежде того, что подлежит движению, но необходимо [признать], что оно появилось или после, или одновременно с ним. Следовательно, необходимо [признать и то], что время одного возраста с миром или младше его. Осмеливаться же объявлять его более древним можно только будучи совершенно несведущим в философии.[36][26]

Если же «начало» понимается не во временном отношении, то весьма вероятно, что его следует понимать в смысле числа, так что «В начале Он сотворил» должно означать «Первым Он сотворил небо», ибо воистину благоразумно полагать, что небо явилось первым из рожденного, поскольку оно лучшее из всего возникшего и образовано из самой чистой [составной части] материи; по этой причине ему предстояло соделаться пресвященной обителью видимых и вещественных божеств.

Ведь, хотя Создатель и сотворил все мгновенно, [существа], созданные прекрасными, имели, тем не менее, определенный порядок, ибо нет прекрасного в беспорядке. Порядок же есть последовательность и связь между некими предшествующими и последующими [элементами], если не в осуществленном виде, то, по крайней мере, в замысле их создателей, ибо именно таким образом они должны были обрести законченность и не быть перепутанными и смешанными.[37][28]» (Л – 6, гл. 26 – 28).

Здесь Филону приходится каким-то образом соединять, виденное (полученное) в откровении, и при этом стараться не отойти от Библии. С одной стороны, в то время этого и не возможно было сделать, поскольку еще недостаточно было научных знаний, чтобы описать данный процесс. А с другой стороны, ему, излагая свое видение сотворение мира, не возможно было отойти от текстов Библии, поскольку основной своей задачей при создании наовой философии он видел в том, что бы поднять Библию в глазах эллинов и римлян, показывая им вторичность их научных знаний.

В моем понимании данного процесса формирования Вселенной[38], – «небо» – большая часть нашего реального пространства–времени, а «невидимая земля» – центры тяжести этого пространства, которые сегодня часто называют «черными дырами». Тогда «умопостигаемый мир» Филона – это как бы, основная ткань нашего пространства–времени, ее энергия соответствует температуре (Т) < 3ºК. Поэтому в тех пространствах Вселенной где еще не свормировался «видимый мир», они представляются нам пустотами. В то время как «видимый мир» есть пространство видимого нами материального мира (в т.ч. звезды, планеты и пр.).

Основой ткани нашего пространства–времени являются две тождественные идеальные единичности. Одна из них, – есть «сущность света», поскольку в «чистом виде» распространена по большей части реального пространства. Вторая, – есть «сущностью тьмы», поскольку в «чистом виде» состредоточена в основном в центрах тяжести Вселенной, галактик, звезд и планет.

«Свет» и «Тьма», являя собой одновременно и тяжесть, как притяжение, и отталкивание, как тождество, являются теми определениями, которыми обладает материя реального пространства–времени, «будучи именно тождеством пространства и времени, тождеством непосредственной внеположности и отрицательности или будучи единичностью, сущей для себя[39]. 

Переход идеальности в реальность с очевидностью встречается нам в известных механических явлениях, в том именно факте, что идеальность может занять место реальности и обратно, и это уже вина лишь безмыслия представления и рассудка, если для них из возможности замещения идеальности реальностью и обратно не вытекает их тождество. Так, например, в рычаге расстояние может заменить массу и наоборот, и определенная величина идеального момента производит то же действие, что и соответствующий реальный момент[40].

В количестве движения скорость, которая является лишь количественным соотношением пространства и времени, заменяет собой массу, и, наоборот, мы получаем то же самое реальное действие, если мы увеличим массу и соответственно уменьшим скорость. Сам по себе кирпич не убивает человека, а производит это действие лишь благодаря достигнутой им скорости, т. е. человека убивают пространство и время[41].

Рефлексия дает здесь определение силы, которое раз навсегда фиксируется рассудком как нечто последнее и мешает ему спрашивать дальше об отношении между определениями этой силы[42].

И все же рассудок, по крайней мере, смутно чувствует, что действие силы есть нечто реальное, бросающееся в глаза, что в силе содержится то же самое, что в ее проявлении, и что именно эта сила со стороны ее реального проявления достигается благодаря соотношению реальных моментов – пространства и времени[43]» (Л – 11, § 261).

Мы можем представлять себе эти тождественные идеальные единичности сколь угодно твердыми и неподатливыми, мы можем себе представлять, что между ними что-то еще остается, но, как только они соприкасаются друг с другом, они сливаются воедино, сколь бы малой мы ни представляли себе эту точку. Это – высшая существующая материальная непрерывность, это – не внешняя, только пространственная, а реальная непрерывность.

Образование чувственного мира.

Подводя итог, можно сделать вывод о том, что отталкивание и притяжение есть внутренние свойства материи, которые с одной стороны удерживают ее вопреки тождеству с собой в состоянии для-себя-бытие, а с другой, – не возвращают материю в свою субъективность, а приводят ее лишь к непрерывности, в свое имманентное состояние вне-себя-бытие. «Тяжесть материи определяет место, в котором находится ее «темный» центр, а «свет» в своем идеальном движении только показывает свое стремление к тьме. Но оба они и тьма и свет есть ее единство, в них она определена и тем самым определено ее стремление к единству»[44].

Если бы точно знать значение принятых Филоном терминов «воздух» и «пустоты», можно было бы узнать, насколько близко его изложение процесса создания Вселенной соответствует вышеизложенному.

«Поэтому в первую очередь, – продолжает Филон, – Создатель сотворил умопостигаемое небо, [затем] невидимую землю, [затем] идею воздуха и пустоты; первый он назвал тьмою, так как воздух по природе черный; вторую – бездной, так как пустота весьма глубока и необъятна. Затем – умопостигаемую сущность воды и дыхания, а после всего этого, седьмым [по счету], – [сущность] света, который, будучи также невещественным и бестелесным, стал образцом для солнца и всех светящихся небесных тел, которые Бог создал на небе.[45][29]

Преимущества он удостоил дух и свет. Первый он именует Божиим, ибо дыхание – самое важное для жизни, а источник жизни – Бог; что же до света, он говорит о его пре-изобилующей красоте (Быт. 1:4). Ведь, как я полагаю, умопостигаемое превосходит сиянием и блеском видимое так же, как солнце превосходит тьму, день – ночь, ум, предводитель всей души, – телесные очи.

Сей невидимый и умопостигаемый свет стал образом божественного Логоса, [сопоставление с которым] проясняет [смысл] его возникновения: это также над-небесная звезда, источник вещественных светил; не без основания его, пожалуй, можно назвать всеобщей светлостью, из которой солнце, луна и другие планеты и неподвижные тела черпают – каждое в соответствии со своей силой – подобающее им сияние, тот чистый и беспримесный свет, который тускнеет, когда начинает претерпевать изменения, превращаясь из умопостигаемого в чувственный. Ибо нет ничего чистого среди того, что содержит в себе ощущение.

Хорошо также сказано [им], что «тьма была над бездною»[F] (Быт. 1:2). Ибо неким образом воздух [располагается] поверх пустоты, так как, распространившись [повсюду], он заполнил все зияющее, пустынное и полое пространство, которое простирается до земли от окололунных областей.

Когда же воссиял умопостигаемый свет, возникший прежде солнца, стала отступать его противоположность – тьма, поскольку Бог стал разделять и разводить их друг от друга, хорошо сознавая свойственную им от природы вражду.

Посему, чтобы они, постоянно входя в соприкосновение, не восставали друг на друга и чтобы не возобладала война вместо мира, внося беспорядок в мировой порядок, Он не только разделил свет и тьму, но и положил преграды в разделяющем их пространстве, которыми разграничил их крайние области. Ибо в [непосредственной] близости они должны были образовать смешение, вступая в борьбу за преобладание по [свойственному им] великому и неустанному стремлению к вражде, если бы положенные между ними границы не размежевали [их] и не устранили бы противоборство» (Л – 6, гл. 29 – 33).

В моем понимании, процессы возникновения умопостигательного, а затем и чувственного миров, описанные Филоном, развивался следующим образом. Тут необходимо сразу оговориться о том, в какой форме и как происходило нарастание энергии, в результате действия которой образовалось реальное пространство–время «умопостигаемого мира», а затем в единичной точке этого пространства пошел процесс БВ, мне не известно. Это и для меня остается даром Божьим.

Итак, в некоторой точке, «ничто» перестает быть «ничто», но есть уже «нечто», которое проявляется как «тьма» с энтропией Т = > 0ºК но < 3ºК. И это «нечто» названо было водою, в которой преобладал свободный элемент – впоследствии «первый» Сын Божий.[G] И эту точку уже можно было назвать пространством.

В соответствии с законом сохранения энергии, в этом случае должен был где-то проявиться второй свободный элемент, который был «вытеснен» «тьмою» из этой точки пространства. Естественно предположить, что это «вытеснение» произошло в результате воздействия энергии, которую принимаем как дар Божий, которая в данном случае названа «Духом Божьим».  В соответствии с эффектом Гамова, можно предположить, что вытеснение произошло в среду «ничто» окружающую эту точку. Тогда вокруг этого точечного пространства образовались несколько точечных пространств, которые также стали уже не «ничто», но «нечто», но там преобладал уже второй тождественный первому единичный свободный элемент другой полярности, который проявлялся как «свет» с энтропией Т = > 0ºК но < 3ºК. В последствии его стали называть Вторым сыном Божьим, а Филон – даже «братом», когда говорит: «Не случайно ведь говорится: «Служит пусть его брат»[H] (Числ. 8:26). (Л – 10, гл. 63).

Почему Бог отдал «преимущество духу и свету», остается загадкой Бога. Но дополнительным Своим даром Он довел количество энергии до того, что в окружающих точечных пространствах количество частиц «Света» достигло того уровня, что стало возможным развития процесса «елочной гирлянды»[46], что привело к формированию пространства «умопостигаемого» мира.[I] Таким образом, материя этого пространства полностью перешло из состояния «ничто» – «чистого бытия», в состояние «для-себя-бытие».[47] Дальнейшее нарастание энергии, привело к полному распаду материи в точечном пространстве «Тьмы», – запустился процесс Большого Взрыва (БВ).[J]

В процессе БВ в единичной точке реального пространства «Тьмы» временной интервал качественного перехода материи из состояния для-себя-бытие в состояние вне-себя-бытие и дальнейший переход вновь в состояние для-себя-бытия ничтожно мал. Для стороннего наблюдателя, его бы можно было назвать «вспышкой» точечного света во тьме. Надо предполагать, что материя, уже как видимое вещество в это мгновение прошла все этапы своего видимого существования от «воды»[K] до твердого тела и далее до высокотемпературной плазмы. Так было положено творение «чувственного» или видимого мира. Поскольку масса твердого тела нейтральна по отношению к поляризованному пространству «умопостигаемого» мира, то она и стала источником разогрева окружающих точечное пространство «Тьмы» точечных пространств «Света». Энергии было достаточно, что бы и в них произошел полный распад материи на две тождественные индивидуальные единичные частицы обратной полярности, – назовем их частицами «Света» и «Тьмы». Я бы их назвал основой сущности Духа Божьего. Этот процесс преобразования материи сопровождается, во-первых, случайной аннигиляцией образовывающихся этих частиц, которая сопровождается, в том числе как кратковременной вспышкой «видимого» света, так и слышимым грохотом, например, – как свет молнии и гром. А, во-вторых, в соответствии с туннельным эффектом Гамова, происходит их отделение друг от друга. Это и наблюдал и слышал Бог: – «И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы» (Быт 1:4). В результате разделения частиц, происходит формирование ядра из частиц «Тьмы», как мощного центра тяжести уже реального пространства–времени «чувственного» мира. Поскольку все тварное, раз имеет начало, должно иметь и конец, то было запущено и время. И вместе с этим происходит расширение «чувственного» пространства–времени, где преобладают частицы «Света». 

Естественно предположить, что границы между «чувственным» и «умопостигаемым» мирами в процессе формирования Вселенной можно обнаружить как энтропию с Т ≈ 3ºK.[48]

Как видно из вышеизложенного, толкование Филоном текста Библии  в основе своей практически совпадают с данным описанием процесса зарождения Вселенной.

То же касается определения сущности Духа Божьего, как «дыхание – самое важное для жизни». В моем понимании, Филон здесь имеет в виду постоянно протекающий процесс взаимодействия частиц «Света» и «Тьмы», который идет  как в «умопостигаемом» так и в ««чувственном»» мирах реального пространства–времени. А невидимые и умопостигаемые частицы «Света» при Т < 3ºК, являющиеся основой ««чувственного»» мира, есть «образ божественного Логоса», – «источника вещественных светил».

И Филон далее поясняет: «Эти [границы] – вечер и утро, из которых последнее, постепенно удаляя тьму, предвосхищает восход солнца, а вечер является с заходом солнца, позволяя медленно наступать сплошной тьме. Между тем все это (я имею в виду утро и вечер) следует поместить в ряду бестелесных и умопостигаемых [сущностей]. Ибо в них вообще нет ничего чувственного, но все – идеи, меры, образы и отпечатки – бестелесные [сущности] для возникновения прочих телесных.

Когда же появился свет, а тьма потеснилась и отступила, и границами в промежутках между ними были положены вечер и утро, то с необходимостью [следует признать, что] тотчас возникла мера времени, которую Творец и наименовал днем, причем днем не первым, а «единым», названным [так] ввиду единственности умопостигаемого мира, имеющего природу единицы.[49][35]» (Л – 6, гл. 34 – 35).

Таким образом, «единый» день, есть время формирования умопостигаемого мира и процесс сотворения чувственного мира, до момента начала образования галактик.

Раскрывая процесс формирования Вселенной в последующие дни Филон не отходит от Библии. Конечно, для более точного изложения описанного Филоном процесса формирования Вселенной, необходимо читать его записи. Многое, из того что он описал, могло быть искажено и последующими переводами. Поэтому ограничимся только кратким раскрытием дней творения…

Энергии БВ хватило на то, что вслед за ним пошла цепная реакция последующих взрывов точечных пространств, окружающих ядро Вселенной. И первое кольцо взрывов точечных пространств, определило формирование галактик. Во второй день заканчивается их формирование[50]. Естественно, их формирование повторяло процесс формирования ядра Вселенной, но в меньших размерах. Таким обазом, во второй день реальное пространство–время «чуственного» и «умопостигаемого» миров окончательно приобрело каркас способный эффективно служить дальнейшему творению видимого мира. Основная масса единичных тождественных индивидуальностей полностью были отделены друг от друга. Из частиц «Тьмы» были сформированы ядра центров галактик, а из частиц «Света» общее пространство Вселенной[L]. В то же время, процесс БВ не был закончен, и температура пространства в центральной части Вселенной и вокруг ядер галактик была явно выше 3ºК, а, следовательно, такая область пространства была уже видимой, напоминающей утреннюю зарю[M].

«Итак, – пишет Филон, – бестелесный мир отныне обладал законченностью, созижденный в божественном Логосе, а чувственный стал создаваться по его образцу. И первой из его частей, и впрямь прекраснейшей из всех, Создатель сотворил небо, которое [Моисей] в истинном значении слова назвал «пространством», поскольку оно телесно. Ведь тело по природе пространственно именно потому, что имеет три измерения, понятие же пространства, как и тела, разве не [предполагает] измеряемость по всем направлениям? Поэтому естественно для того, кто противопоставил умопостигаемому и бестелесному небу чувственное и телесное, назвать последнее «пространством».[51][36]

Вслед за тем он именует его небом – очень точно и в самом прямом смысле, либо потому что оно стало «пределом» для всего, либо потому что возникло первым из «видимых» [сущностей]. А день после его возникновения он называет вторым, выделяя для неба, вследствие его достоинства и преимущества среди чувственных [сущностей], меру и продолжительность целого дня.[52][37]» (Л – 6, гл. 36 – 37).

На этом этапе «задуманное» как тварное наше реальное пространство–время было полностью сформировано, вместив в себя такое количество благости (энергии), дарованной Богом, которой было достаточно для дальнейшего самостоятельного развития и существования. Дальнейший ход формирования Вселенной уже полностью, скорее всего переводчиками Ветхого Завета, подгоняется под образование и развития нашей планеты Земля. Но у Филона, все-таки, можно еще различить этапы формирования планет и звезд, как самостоятельных тел[53].

Создание планет и звезд.

Можно предположить, что в третий день формирования Вселенной энергия полученная из вне была полностью преобразована в энергию создания и поддержания каркаса нашей Вселенной. Поэтому дальнейшее развития БВ переходит в стадию стабилизации. Начался процесс охлаждения Вселенной. Логично предположить, что он начал развиваться от конечных границ пространства Вселенной к центру. 

Поэтому вначале начали остывать те очаги формирующихся центров тяжести, которые находились ближе к переферии пространства Вселенной, расположенные как бы в «червертом» поясе взрывов точечных пространств, которые формировались вокруг более мощных центров формирующихся центров тяжести, из которых в последующем стали формироваться звезды. Те в свою очередь формировались в поясе вокруг центров галактик, который мы будем называть «третьим». 

Поскольку по размерам центры тяжести «четвертого» пояся были немного меньше центров «третьего» пояса, то и процессы охлаждения материи точечных пространств на границе расдела частиц «Света» и «Тьмы» этих центров тяжести по скорости охлаждения шли намного интенсивнее. Их вполне можно сравнить с технологическим процессом закаливания металлов.  В этом случае, энтропия материи внешних границ, раздела частиц быстро достигла уровня, который соответсвтовал состоянию материи как твердое тело. В то время как энтропия материя внутренних границ раздела частиц соостветствовала состоянию материи, которое мы сегодня называем плазмой. В этом случае, по моему мнению, можно сделать вывод о том, что Библия правильно отражает очередность формирования Вселенной. В третий день начали формироваться планеты[N].

«После того, – пишет Филон, – как вся вода разлилась по всей земле и распространилась по всем ее частям, подобно влаге, напитавшей губку, так что [вся земля] была топь и глубокое болото, при этом обе составляющие были растворены и смешаны подобно тесту, [образуя] нерасчлененное и бесформенное вещество, Бог повелевает, чтобы вода, которая содержала соль и должна была стать причиной бесплодия трав и деревьев, собралась, стекая по расселинам всей [поверхности] земли, и чтобы явилась суша, [в которой] для прочности осталась пресная влага – ибо пресная влага, [взятая] в должной мере, составляла нечто подобное клею для разрозненных частиц. И, ради того, чтобы земля не высохла совершенно и не стала неродящей и бесплодной и чтобы она не давала только один вид пищи – твердую, но, как мать своим детям, оба [вида] – пищу и питие, для этого Он наводнил, подобно грудям, [подземные] жилы, которые, выходя на поверхность, должны были напитать собою реки и источники» (Л – 6, гл. 38).

Дальнейший процесс формирования планеты до установления термодинамического равновесия, а речь видно идет о нашей Земле, будет рассмотрен в другой работе. Здесь же отметим, что формирование планет и ее атмосферы происходило в процессе охлаждения как самой планеты, так и ее пространства, когда активно шли одновременно процессы как распада материи, так и процессы аннигиляции, выделяющихся в процессе распада материи частиц.[54]

Затем активная фаза процесса охлаждения затронула и «третий» пояс формирующихся центров тяжести. В отличие от планет процессы взрыва точечных пространств, формирующих центры тяжести, звезд шли уже при более высокой энтропии. Но процесс распада материи еще не перешел в лавинообразную стадию. Следовательно, верхней точкой, где процесс может быть длительным, является  так называемый апериодический тип неустойчивости горения плазмы. Остановившиеся в термодинамическом равновесии на этой стадии процессы распада материи, стали основой для образования звезд.[55] Можно предположить, что энтропия внутренней границы раздела частиц «Тьмы» и «Света» соответствует состоянию материи, которое мы сегодня называем высокотемпературной плазмой, а энтропия внешней границы соответствует состоянию материи, которое мы сегодня называем среднетемпературной плазмой.

«В четвертый день, – пишет Филон, – вслед [за устроением] земли Он начал украшать небо, не потому что отводил ему второстепенную роль, отдавая преимущество слабейшей природе, а сильнейшую и более божественную удостаивая второго места, но Для очевиднейшего доказательства [своей] начальственной власти.

Ведь заранее зная о еще не появившихся людях, каковы они будут по своим наклонностям, – исследователями того, что правдоподобно и вероятно, в чем много разумного, но никак не беспримесной истины, – и [заранее зная] о том, что они будут скорее доверять явлениям, нежели Богу. Восхищаясь более мудрованиями, чем мудростью, они, взирая на Движения солнца и луны, из-за которых лета и зимы и их осенние и весенние превращения [друг в друга], будут полагать, что причинами всего вырастающего и рождаемого в течение всего года на земле являются движения звезд по небу.

Поэтому Он, чтобы никто ни из бесстыдной дерзости, ни по величайшему невежеству не осмеливался полагать первопричины в чем-либо возникшем, – повелел, чтобы [люди] восходили в своем размышлении к самому возникновению всего, когда прежде солнца и луны земля произвела различные растения и различные плоды. И чтобы они, постигнув [это] своим разумением, имели уверенность, что по велению Отца она и впредь будет приносить [плоды], раз это угодно Ему, не нуждающемуся в возникших на небе [светилах], которым Он дал силы, но не самовластные.

Ибо Он, как возница, сжимающий вожжи, или кормчий – кормило, правит по закону и справедливости всем, ведя, куда угодно Ему, не испытывая [при этом]; нужды ни в ком другом, ибо все возможно Богу» (Л– 6, гл. 45 – 46).

Таким образом, с формированием звездных систем сложился каркас системы Вселенной, когда с одной стороны, огромные максимально поляризованное ядро Вселенной, являет из себя систему сдерживания, как мощный центр притяжения (тяжести), а ядра галактик и рабочие процессы горения звездных систем, с другой стороны, являют из себя систему натяжения (отталкивания).

В то же время, апериодическая неустойчивость горения плазмы в звездах, в определенное время может привести к лавинообразному процессу распада материи и взрыву звезды, что позволит, либо добавить энергии для продолжения поддержания каркаса Вселенной, либо для ее дальнейшего расширения. В этом случае, можно предположить, что планеты являют собой «замороженные» звезды.

А вот что пишет Филон о звездах: «Звезды возникли, как он сам говорит, не только затем, чтобы освещать землю, но и чтобы являть знамения грядущего…                   <…>

…как и множество других необычайных событий, поскольку неложно сказано, что светила возникли «для знамений», а кроме того, и «для сроков»[O] (Быт. 1:14). Под «сроками» он разумел времена года, и ничто другое, ибо что же еще может означать [это слово], как не срок исполнения?..      <…>

…Возникли они и для измерения времени, ведь установленными вращениями солнца, луны и других [небесных тел] образовались дни, месяцы и годы. И тотчас же возникло самое важное, природа счета, поскольку ее явило время…              <…>

…Вот для сколь великой и сколь необходимой пользы существуют природы небесных светил и их движения. И для сколь многого иного, могу сказать, из того, что нам непонятно – ведь не все доступно смертному естеству, – но что способствует поддержанию всего в постоянстве, что непреложными связями и законами, которые установил Бог ненарушимыми во всем, исполняется везде и всегда» (Л– 6, гл. 58 – 61).

Создание животного мира и человека.

Пятый день создания Вселенной интересен тем, что Филон здесь раскрывает принцип создания Богом живых существ, считая что за основу берется соотношение душа–тело. Причем порядок создания начинается с живых существ, у которых телесного начала больше чем душевного. Так он пишет: «первыми из живых существ Он породил рыб, причастных более телесной, чем душевной сущности, в некотором смысле живых и неживых, подвижных бездушных, [у которых] лишь для сохранения их тел, словно соль в мясо, добавлено некое подобие души, чтобы они попросту не погибали. После же рыб [Он создает] птиц и сухопутных животных. Ведь они уже более чувствительны и в своем устроении являют более определенные признаки одушевленности. И после всех них, как я сказал, [Он создает] человека, которого наделяет исключительной разумной способностью, душою души, подобно зрачку в оке, – ведь называют же последний оком ока те, кто тщательно исследует природу вещей» (Л –6, гл. 66).

Наделяя человека «исключительной разумной способностью» Бог, как пишет Филон, предполагая стабилизацию созданной им системы Вселенной, вовсе не желал ее «застоя». Но поскольку сам Бог по природе благ и добродетелен и, следовательно, не может производить «зло», то при создании человека он привлек еще кого-то.

«Поэтому, – пишет он, – только при появлении человека [Моисей] говорит, что Бог сказал «сотворим», что обнаруживает привлечение как бы других помощников. Затем, чтобы безукоризненные мысли и поступки человека правого относились к Богу, водительствующему всем, а противоположные – к другим из подвластных Ему. Ибо следовало, чтобы Отец не был причиной зла в Своих порождениях, [ведь] зло есть порок и порочные деяния» (Л –6, гл. 75).

«Решив сочетать начало и конец в возникших [сущностях], Бог [избрал] необходимое и самое любимое и соделал началом небо, а концом – человека. Первое [соделал началом] как самое совершенное из чувственных неразрушимых [сущностей], а последнего [соделал концом] как прекраснейшее из земных и разрушимых [сущностей]. Поистине сказать, как малое небо, обнимающее в себе множество звездоподобных природ посредством [приобщения к] искусствам, наукам и славным созерцаниям каждой добродетели. Ведь, поскольку, разрушимое и неразрушимое противоположны по природе, то для начала и конца от каждого вида Он уделил самое прекрасное. Для начала – небо, как уже было сказано, а для конца – человека.[56][82]» (Л –6, гл. 82).

Первая суть человека.

И это прекрасное, – говорит Филон, раскрывает фразу «по образу и подобию»[P], – есть то, что Ум первообраза создал ум существующий. «Об «образе» же, говорится по отношению к водительствующему души уму. Ведь в соответствии с тем единым для всего [умом, послужившим] как бы первообразом, был создан [ум], существующий у каждого в отдельности, и в некотором смысле являющийся богом того, кто его содержит и хранит. Ведь тем Логосом, которым обладает величайший Водительствующий во всем мире, обладает, как видно, и человеческий ум в человеке. Ибо, оставаясь невидимым, сам он все видит и, имея непонятную сущность, постигает сущности других…»[57][69] (Л –6, гл. 69). Ум позволяет человеку подниматься выше действительности, окружающей его, доходя до созерцания «самого великого царя».  Но, «поскольку же не всякий образ соответствует архетипическому образцу, но многие из них суть неподобные, [Моисей] уточняет, прибавляя к «по образу» еще и «по подобию», чтобы подчеркнуть точность изображения, имеющего четкий оттиск» (Л –6, гл. 71).

Но, наделяя смертного «умом и логосом» Он понимал, что он становятся не только источником добродетели, но и порока. Поскольку из сущих, одни вообще не причастны ни добродетели, ни пороку, как, например, растения и неразумные животные, первые – потому что бездушны и в своем устроении не имеют воспринимающей природы, последние – потому что не обладают умом и логосом; «другие же, в свою очередь, приобщены только добродетели, оставаясь непричастными никакому пороку, как, например, звезды. Ведь считается, что они – живые существа и существа разумные, более того, каждая из них сама есть ум, по отношению ко всему имеющий полноту понимания и невосприимчивый ни к какому пороку; третьи же – смешанной природы, а именно, человек, который восприимчив к противоположностям – разумению и неразумию, целомудрию и разврату, мужеству и трусости, справедливости и беззаконию, – словом, к добру и злу, прекрасному и безобразному, добродетели и пороку.[58][73]…            <…>

…Пожалуй, стоит исследовать причину того, что человек есть [по порядку] последнее из возникшего в мире, ведь Творец и Отец создал его, [присовокупив] ко всему остальному, как свидетельствует Священное Писание. Поэтому те, кто глубоко сведущ в [Моисеевом] законодательстве и со всей возможной тщательностью и всяческим прилежанием изучают содержащееся в нем, считают, что Бог, наделив человека разумным к Себе родством, которое из даров было наипрекраснейшим, ничуть не проявил зависти ко всем остальным созданиям, но ему, как самому родному и любимому существу, предуготовил все в мире, пожелав, чтобы сразу по возникновении он не нуждался ни в чем – ни для жизни, ни для добродетельной жизни, из которых первое обеспечивается изобилием и достатком потребляемого в пищу, а второе – созерцанием небесного, пораженный которым ум устремляется к небесному и жаждет его познать. Отсюда возник род философии, благодаря которому человек, хотя и смертный, становится бессмертным.[59][77]…                <…>

…Это первая причина, по которой, как видно, человек возник после всех остальных [созданий]. О второй сказать также небесполезно. Тотчас по возникновении все необходимые для жизни приготовления человек нашел для научения потомков, что было нисколько не вопреки [замыслу человеческой] природы, потому что они, подражая зачинателю рода, должны были жить без труда и нужды в полнейшем изобилии всего необходимого. Так и должно было быть, если бы неразумные наслаждения не возобладали над душой, воздвигнув стену чревоугодия и сладострастия, и если бы вожделения славы, богатства и власти не утвердили свое владычество над жизнью, и скорби не отяготили бы и не отвратили [от верного пути] разумение, и злой советчик страх не поднялся бы на дыбы под устремлениями к благим деяниям, и не приступили бы неразумие, трусость и несправедливость и все бесчисленное множество прочих пороков.[60][79]…                     <…>

…Если же целомудрием были бы побеждены бесчисленные нашествия страстей и справедливостью – стремления к беззаконию и честолюбивые помыслы, одним словом, добродетельными поступками – пороки и непрестанные худые дела, то по прекращении в душе вражды, которая воистину самая тягостная и невыносимая из войн, и по наступлении тихого и кроткого мира, дающего благозаконие всем способностям в нас, можно было бы надеяться, что Бог, поскольку Он любит добродетель и красоту, а кроме того, человеколюбив, с готовностью предоставит [человеческому] роду блага…» (Л –6, гл. 73, 77, 79, 81).

Таким образом, можно сделать вывод о том, человеком созданным по образу и подобию Бога, является частичка Божественного Логоса, который проявляется как ум человека. Именно он получив свободу действия от порока до добродетели, поскольку «нет ничего свободного от владычества человаека» в тварном мире, тем не менее находится в поле зрения Бога, который с «готовностью предоставит» ему необходимые блага.

Вторая суть человека.

После того как был создан человек по «образу и подобию», человек был создан еще раз из праха земного[Q] (Быт. 2:7). Таким образом, Филон считает, что вначале был создан чистый ум, который, и соединяется затем с телесностью.

«После этого он говорит, что «создал Господь Бог человека, взяв прах земной, «и вдунул в лице его дыхание жизни»[R] (Быт. 2:7). Со всей очевидностью и здесь Моисей указывает, что существует огромная разница между созданным теперь человеком и тем, что возник ранее по образу Божию. Ведь последний, созданный чувственным, уже участвует в качественности, составленный из души и тела, являясь мужчиной или женщиной, смертный по природе. Другой же – некий вид по образу Божию, или род, или печать, умопостигаемый, бестелесный, еще ни мужского, ни женского пола, по природе нетленный.[61][134]

Создание же чувственного и частного человека, говорит он, было составным, из земляной сущности и божественного духа. Ведь тело возникло, когда Создатель взял персть и придал ей форму человека, а душа – вовсе не от рожденного, но от Отца и Владыки всего. Ведь то, что Он вдохнул, было не чем иным, как божественным Духом, посланным от блаженной и благословенной природы, словно ее колония, в помощь нашему роду, чтобы он, хотя и смертный в видимой своей части, в невидимой обретал бы таким образом бессмертие. Поэтому и можно в собственном смысле сказать, что человек – смертной и бессмертной природы, пограничный и участвующий в обеих [природах], насколько это необходимо, и возник он одновременно смертным и бессмертным, смертным по своему телу, а бессмертным по своему разуму.[62][135]»

Естественно, Филон считает, что для создания «прекрасного» творения и материал был выбран соответствующий, – «несмешанная, простая и чистая глина», которая была лучшее из всей земли, из чистой материи чистейшая и тщательно отобранная. «Ведь создавался некий дом или священный храм разумной души, которую Он собирался там водрузить как богоподобнейшее из изваяний[63][137]».

При этом «Создатель был благ в отношении как всего прочего, так и знания того, что каждая из частей тела и сама по себе имеет присущие ей числа, и с величайшей точностью и гармонией соотнесена с совокупностью всего. Вместе же с симметрией Он вложил [в человека] и совершенно устроенную плоть и изукрасил цвет его кожи, желая, чтобы в особенности первый человек выглядел наипрекраснейшим.

Он должен был соответствовать совершенству Логоса, «который был дан ему посредством вдыхания через лицо: именно там [расположено] место для чувств, которыми Создатель одушевил тело. Помещая туда царствующий разум, Он поручил владычествующему быть охраняемым [ими] для восприятия цветов, звуков, вкусов, запахов и тому подобного, чего без чувств [разум] сам по себе не способен был бы постигнуть. Необходимо, чтобы подражание всепрекрасному образцу было всепрекрасным. Логос же Бога лучше самой красоты, которая есть красота в природе, поскольку Он не украшен красотой, а Сам есть красота, которая, истинно будет сказано, благолепнее [чувственной]» (Л – 6, гл. 134 – 139).

Можно предположить, что Филон догадывался о цели создания человека. Своей фразой о том, что «без чувств [разум] сам по себе не способен был бы постигнуть» окружающий мир, приводит к этому выводу. Таким образом, человек способный у чувствованию мог анализируя свои чувства повышать интеллект как своего, так и Божественного разума посредством Божественного Логоса, связывающего человека и Бога!

Устройство мироздания, – основа госуданственного устройства.

А далее Филон делает неожиданный пассаж, олицитворяя этого первого человека и его видение нового нарождающегося государственного устройства, положительные черты которого он видел уже в конструкции Римской империи.

Можно предположить, что здесь он реализует недававший ему покоя вопрос о том, который возник у него после посещения Рима и встречи с императором Гаем.

Поскольку мир, созданный единым Богом, есть устойчивая система, которая полностью пропитана и контролируется Единым, то структура управления человеческого общества должна так же соответствовать строгому ранжиру системы тварного мира (Вселенной, галактик, звездных и планетных систем), так как челове является архитипичным отпечатком Его образа.

Следовательно, он может наконец сказать самому себе, в чем ему импонирует новая государственность Римской империи. Тем что она вписывается в структуру управления, которую Господь Бог создал для управления тварным миром. И он, ссылаясь на милосердие Божие, готов думать, что пороки носителей исполнительной власти империи будут преодолены и данная государственность позволит человечеству преодолеть неизбежно следующие с ним пороки и заслужить высшую добродетель Божию.

Того родоначальника, – говорит он, – «мы можем неложно назвать не только первым человеком, но и единственным гражданином мира. Ведь мир для него был домом и государством, созданным без какого-либо рукотворного строительства из дерева и камней, где он, как в отечестве, в полной безопасности стал жить без всякого страха, поскольку был удостоен господства над всеми земными смертными существами, которые робели перед ним, наученные или вынужденные подчиняться ему как владыке, и беспорочно вкушал радости мира, не нарушаемого враждой.

Поскольку любое благозаконное государство имеет государственное устройство, по необходимости получилось так, что гражданин мира стал пользоваться тем же государственным устройством, что и весь мир, а это – истинный природный Логос, который, если употребить более точное слово, называется установлением Бога, будучи [тем] божественным законом, согласно которому каждому уделено подобающее и полагающееся». Гражданам этого государства должно достаться в удел «населять величайший град и составлять величайшее и совершеннейшее гражданское общество».

Кем же они должны были быть, как не разумными и божественными природами, одни – бестелесными и умопостигаемыми, другие – не без тел, каковыми оказались звезды? Неудивительно, что, общаясь и пребывая с ними, человек жил в полноте своего счастья. И, будучи сородственным и по происхождению близким Владыке, поскольку в него притекло многое от божественного духа, он старался и делать, и говорить все так, чтобы угодить Отцу и Царю, идя след в след дорогами, которые пролагают добродетели, потому что только душам, видящим цель [пути] в уподоблении породившему их Богу, можно приближаться [к Нему][64][144]…        <…>

…В чем же это родство? Всякий человек по своему разуму сородственен божественному Логосу, став отпечатком, или частицей, или отсветом блаженной природы, а по телесному устроению – всему миру. Ибо он образован из тех же самых [стихий] – земли, воды, воздуха и огня, и каждая из стихий привносит полагающуюся ей часть для полноты образования самодовлеющей материи, которую надлежало взять Творцу, чтобы создать этот видимый образ.[65][146]

К тому же он населяет все указанные места как самые подходящие и родные для него, меняя местопребывание и присутствуя и тут и там, так что в полном смысле можно сказать, что человек есть все – сухопутное, водоплавающее, крылатое, небесное. Ведь поскольку он живет и ходит по земле, он существо сухопутное, поскольку погружается в воду, плавает – в основном, на корабле, – он существо водоплавающее; очевидным доказательством сказанному – купцы, моряки, ловцы пурпуровых улиток и все, кто занимается добычей устриц и ловлей рыбы; поскольку же тело его поднято вверх и передвигается по воздуху над землей, можно по праву назвать его воздухоплавающим, а что касается небесного, то он сородственен солнцу, луне и каждому из прочих подвижных и неподвижных светил благодаря главному над всеми чувствами – зрению.

Всепрекрасно он приписывает первому человеку и наречение имен. Ведь это дело мудрости и царского достоинства. Мудрым, самоученым и самосведущим он стал рукою Бога, а кроме того – царем, владыке же приличествует давать имена каждому из подвластных ему. Превеликой, как видно, была власть у того первого человека, которого Бог, старательно сотворив, удостоил второго [после Себя] места, сделав его подчиненным Себе, но [при этом] владыкой над всеми остальными, и с того времени множество поколений, родившихся впоследствии, даже если род в длительном обращении времен и стал слабым, все равно владычествуют над бессловесными, словно храня светоч власти и владычества, полученный от родоначальника.[66][148]

Поэтому он говорит, что Бог привел всех животных к Адаму, желая видеть, какие имена наречет он каждому из них, не потому что Сам в них сомневался – ибо Богу ведомо все, – а потому что сознавал, что разумную природу в смертном Он сделал самодвижущейся, чтобы Самому быть непричастным пороку. Испытывал же Он его, как наставник ученика, приводя в движение его внутренний навык и заставляя проявить свойственные ему умения, чтобы он самостоятельно нарек имена – не чуждые и не несоответствующие, а весьма хорошо проявляющие свойства того, что подлежало именованию.

Поскольку разумная природа была еще незамутненной в душе и никакой недуг, болезнь и страдание не входили в нее, он, получая самые четкие впечатления тел и вещей, нарек очень точные имена, пристально рассматривая то, что ему являлось, так что их природы одновременно высказывались и постигались. Такими отличался он прекрасными свойствами, достигая самих пределов человеческого счастья.[67][150] » (Л – 6, гл. 142 – 150).

Гармония души и тела есть неустойчивое равновесие.

«Поскольку ничто из находящегося в становлении не прочно, и смертные существа по необходимости испытывают изменения и превращения, должно было, чтобы и первый человек изведал некоего зла. Началом порочной жизни для него стала жена. Ведь до этого он был один, уподобляясь в своей единственности миру и Богу и храня в душе черты природы каждого из них, – не все, но сколько возможно было вместить смертному существу. Когда же была создана и жена, то, увидев, что она близка ему по виду и сродственна обликом, он возрадовался зрелищу и, подойдя, приветствовал ее.

Она же, не видя кроме него никакого другого существа, более подобного ей самой, также обрадовалась и ответила на его приветствие со стыдливостью. Возникшее же влечение, словно сводя две разрозненные части одного существа, соединяет их в одно, поселяя в каждом страстное желание соединения с другим для рождения себе подобного. Это желание и рождает телесное наслаждение, которое есть начало несправедливостей и преступлений, вследствие чего люди получают смертную и несчастную жизнь взамен бессмертной и счастливой.[68][152]» (Л – 6, гл. 151 – 152).

Но то соотношение бессмертного и смертного, заложенного в человеке, видимо и волновало Создателя, поскольку это его создание обладало почти божественными возможностиями, и видимо особенно «второй» экземпляр, – женщина.  Поэтому установив «пределы в душе, Он, подобно судье, стал смотреть, к чему она будет склоняться». Скорее всего Он увидел то, что и надеялся увидеть, – гармония души и тела есть неустойчивое равновесие. Душа может склоняться как к добродетели, так и к пороку.

Мне думается, что этого Он и ожидал увидеть. А поняв, что создания готовы для «постигания разумом» созданного Им чувственного мира, Бог выпустил их на свободу. При этом, естественно предположить, что Он должен был поставить ограничения, чтобы создания не смогли разрушить созданный им чувственный мир. И слов «разгневанный» Отец, который выселил Адама и женщину из сада Едемского в Библии нет[S]. Бог бесстрастен. А поставив «Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни», от тем самым, как бы подтвердил, что дерево «познания добра и зла» не запретно более, а вот путь к бессмертию, необходимо искать самим. 

Кроме того увеличен как «набор» чувств, так и «набор» телесных наслаждений, поскольку питаться теперь человек будет «не небесной пищей, которую мудрость посредством мыслей и умозаключений подает любителям созерцания, а той, что производит земля в зависимости от времени года, от которой пьянство, обжорство, буйство гортани. Они еще более освобождают и распускают желания чрева, заставляя себе служить, и приводят к чревоугодию, а затем и к подбрюшным вожделениям. Ведь он с упоением пробует изделия булочников и поваров и, вертя головой во все стороны, только и ищет, чтобы вдохнуть пряных ароматов. А когда увидит уставленный яствами стол, бросается сломя голову и весь целиком отдается приготовленным кушаньям, желая отведать всего и стремясь не к утолению голода, а к тому, чтобы не пропустить ни единого из блюд…             <…>

…Невоздержанность же в пище по природе смертоносна и исполнена яда, поскольку нарушает пищеварение постоянным притоком все новой и новой пищи до того, как прежняя успела перевариться».

Но у наслаждения, – пишет далее Филон, – «тысяч и тысяч защитников и борцов, принявших на себя заботу и покровительство над ней, которые осмеливаются во всеуслышание учить, что его власть распространяется на всех, малых и великих, не зная ни единого исключения.

Но также и первые соития мужского и женского имели вождем наслаждение. Потомство и воспроизведение [себе подобных] возникло через него. И рождаемое, прежде всего, к нему, а не к чему-то иному по природе испытывает склонность, наслаждению радуясь, а болью, наоборот, тяготясь. Именно поэтому новорожденный младенец издает крик, испытывая, что естественно, неприятное чувство холода.

Из теплой огнеподобной материнской утробы, где он длительное время пребывал, он вдруг попадает в холодное и непривычное для него пространство воздуха и, испугавшись, своим плачем дает очевидное свидетельство своей муки и неприятного ощущения боли.

Считается, что все существа стремятся к наслаждению, как к необходимейшей и наиважнейшей цели, и человек в особенности. Ведь они получают его только от пищи: от произведения потомства, а человек – также и от других ощущений, приятных для зрения или слуха, которыми он может доставить себе удовольствие, воспринимая их ушами или глазами».

И только непримиримая война против невоздержанности и наслаждения, символом которой является простота, «умеренность и все то, что необходимо для жизни для жизни строгой и святой, а другое – избыточность и разнообразие, которые становятся для души и тела причиной неги и наслаждения, посредством чего получается так, что наступает жизнь распутная и более тягостная, нежели смерть, в глазах людей мудрых».

«Наслаждение первоначально встречает и вступает в общение с чувствами, посредством которых обманывает владычествующий ум. Когда чувства приближаются к его приманкам, воспринимая их и радуясь предложенному, зрение – разнообразию цветов и форм, слух – стройности звуков, вкус – сладости вкусовых ощущений и обоняние – распространяющимся упоительным запахам, они, словно служанки господину, подносят дары рассуждению, приводя убедительные доводы, что ни от чего вообще не следует отказываться. И он, тотчас поддавшись на эту уловку, превращается из владыки в слугу, из господина в раба, из гражданина в изгнанника».

Но с другой стороны, именно чусвтва, доставляя внутрь него внешние явления, оповещают о них, представляют, напечатлевая печати каждого из них, и вызывают в уме переживание. «Он, как воск, принимает [созданные] чувствами впечатления, посредством которых он постигает предметы, сам по себе к этому не способный, как я уже сказал.[69][166]…           <…>

…Поэтому род людей, если и следовало ему подобающим образом ответить за преступление, должен был исчезнуть за неблагодарность к своему благодетелю и хранителю Богу. Но Он, поскольку по природе милостив и имеет сострадание, смягчил наказание и позволил роду людей остаться, но уже более не предоставлял им, как прежде, готового пропитания, чтобы они не грешили и не распутствовали, предаваясь двум порокам – праздности и безделью». (Л – 6, гл. 158 – 169).

***

Закончить изложение новой философии Филона, можно следующими его высказываниями: Поскольку «все есть собственность Бога, в чем единодушно согласились и истинные рассуждения, и свидетельства, которые не могут быть уличены в лжесвидетельстве (ибо свидетельствующие – пророчества, которые в священных книгах записал Моисей), то, стало быть, надо отказаться от ума, который порожденное им в результате соединения с ощущением счел своей личной собственностью и назвал Каином и сказал: «Приобрел я человека через Бога»[T], – согрешая также и этими словами. В чем же именно? В том, что Бог – Причина, а не инструмент, а возникающее возникает посредством инструмента, однако, безусловно, из-за причины. Ведь для того, чтобы что-то возникло, многое должно сойтись вместе: «из-за чего», «из чего», «посредством чего», «почему»? И «из-за чего» есть причина, «из чего» – материя, «посредством чего» – орудие, «почему» – (побудительная) причина»? (Л – 9, гл. 124 – 125).

Ответ на эти вопросы Филон видит в пяти основных «наипрекраснейших и наилучших» истин, которые Моисей пытался донести до нас:

«Во-первых, – что есть и существует божество, вопреки [мнению] безбожников, из которых одни колеблются, сомневаясь в Его существовании, другие, более дерзкие, даже осмеливаются утверждать, что Его вообще нет, а говорят о Нем только люди, желающие сокрыть истину мифическими выдумками.

Во-вторых, – что Бог един, вопреки мнению тех, кто вводит многобожие и не стыдится перенести негоднейшее толпоуправство с земли на небо.

В-третьих, о чем уже было сказано, – что мир возник, вопреки мнению тех, которые полагают, что он – невозникший и вечный, и уже более ничего не оставляют Богу.

В-четвертых, – что также и мир един, поскольку един и Творец, уподобивший свое творение по [признаку] единственности Себе Самому и употребивший всю материю для произведения целого. Ведь целого не могло бы быть, если бы оно произошло и составилось не из всех частей, – ибо есть и такие, которые предполагают, что миров множество, а иные – что беспредельное множество, которые сами беспредельны и воистину невежественны в отношении того, о чем нужно знать твердо.

В-пятых, – что Бог промышляет о мире. Ведь всегда создавшее проявляет заботу о возникшем по необходимости природных законов и связей, в соответствии с которыми и родители заботятся о детях» (Л – 6, гл. 170 – 171).

Вернуться к материу Г. Врачева о Филоне

Вернуться на главную страницу Филона

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС