|
|
Владимир МАКАРОВ
СЫН ЧЕКИСТА
7
В декабре 1964 года мы окончили институт. В момент поступления в него
партия провозгласила: «Коммунизм есть советская власть + электрофикация всей
страны + химизация». Соответственно была принята программа резкого
увеличения темпов роста химической продукции, строительства новых химических
предприятий и производств. Под эту программу была сверстана программа
подготовки специалистов. Был резко увеличен прием абитуриентов на химические
специальности. В Красноярском лесотехническом институте был создан ряд
кафедр по различным разделам химической технологии. Я не знаю статистики, но
убежден, что в нашем институте студентов-химиков было не меньше (а может
быть и больше), чем студентов лесоинженерного факультета. А сам институт был
переименован из лесотехнического в Сибирский технологический. Но либо была
не выполнена программа развития химической промышленности, либо в программу
подготовки специалистов были заложены завышенные цифры. В момент окончания
нами института в стране оказалось перепроизводство инженеров-химиков. Нам не
где было работать. Предприятия, куда нас распределили, в основном решили
проблему с помощью медиков. Нам устроили медосмотр, как будто отбирали для
работы в космосе. Медосмотр прошла только четверть выпускников ТНВ, а ведь
принимали нас в институт по представлении обычной медицинской справки №286.
Ни каких повышенных требований к здоровью не предъявлялось. Меня, например,
комиссия не пропустила по зрению, дескать, на очки нельзя одеть противогаз.
Хотя в то время на химических предприятиях трудилась не одна сотня
специалистов носивших очки.
В этих условиях администрация института тоже пошла по наиболее для нее
легкому пути. Большинству из нас было предоставлено право свободного
трудоустройства. На химических предприятиях города Красноярска я работу
найти не смог. Уехал в закрытый город Красноярск 26 преподавателем ГПТУ-10
(городское профессионально-техническое училище). Училище готовило рабочих
для основного производства закрытых городов страны, которых было около
полутора десятков. Я читал курсы: «Основы химической технологии» и «Процессы
и аппараты химической технологии». У меня было 42 учебных часа в неделю (при
норме 18 часов). Кроме того я вел кружок технического творчества и шахматный
кружок. Приходил в училище к 9 утра, а уходил в 9 вечера. Правда, получал за
свой труд более 300 рублей-по тем временам очень даже неплохая зарплата.
Главная сложность работы в училище для меня заключалась в том, что учащиеся
были почти моими ровесниками. После двухгодичного обучения они шли работать
под землю. Так как КЗОТ запрещал несовершеннолетним работать во вредных
условиях и под землей, то возраст принимаемых в училище был не ниже 16,5
лет. В основном это были юноши, которые по тем или иным причинам не смогли
продолжать обучение в школе. Обучаясь в училище, они получали специальность
и среднее образование. В училище даже читался курс эстетики (в то время в
программе общеобразовательной средней школы подобного предмета не было). В
нашем училище курс эстетики вел художественный руководитель драматического
театра. Процентов тридцать учащихся имели за плечами приговор суда, по
которому энное количество лет находились в трудовой колонии. Среди учащихся
были даже женатые. Одному из моих учеников было 22 года и он имел двоих
детей (мне было 24 и я был холост). Были и очень хорошие ребята, прекрасно
учившиеся, тянувшиеся к знаниям и даже талантливые. Как, правило, это были
дети из многодетных деревенских семей. Многодетная семья не имела
возможности одеть, обуть ребенка, а в училище он жил на полном
государственном обеспечении, да еще, пусть не большую, получал стипендию.
Именно на таких ребят опирался педагогический коллектив в своей работе. Без
их помощи педагогам вряд бы удалось выполнить задачи по обучению и
воспитанию 2,5 сотен юношей.
Моя работа в училище совпала по времени, когда после отставки Н.С. Хрущева
сворачивались преобразования, начатые по его инициативе. Взамен партия
выдвинула новые лозунги. Это повышение темпов роста народного хозяйства не
любой ценой, а за счет экономии ресурсов («Экономика должна быть
экономной»). Одновременно активно начал внедряться Моральный кодекс
строителя коммунизма, который содержал перечень правил, направленных на
воспитание у трудящихся высоких моральных и нравственных качеств и поднятие
общего культурного уровня. Естественно педагоги училища обязаны были
воспитывать учащихся в соответствии с указаниями партии.
До получения квартиры я 4 месяца жил в рабочем общежитие. В общежитие в
комнатах жили по четыре человека. Я жил вдвоем с парнем-выпускником Томского
политехнического института. Сейчас не помню его фамилии, имя-Анатолий. Часть
студентов с его курса (и его в том числе) академик Будкер забрал к себе в
институт физики в Новосибирском академгородке. Они работали в институте
лаборантами и одновременно учились. Преподавал им академик Будкер и его
коллеги. Дипломы же им выдали Томского политехнического. По приезде в
Красноярск 26 он был назначен заведующим лабораторией, которая измеряла
уровень радиации на предприятии. Иногда придя с работы Анатолий ложился на
кровать лицом к стене и никак не реагировал на окружающую обстановку. Через
сутки отойдя от шока он рассказывал мне, что лаборатория в тот день
производила измерения на участках, где работали солдаты стройбата или
заключенные. По его словам уровень радиации на этих участках был таков, что
работающих там он называл смертниками. Он очень тяжело переживал это,
особенно его шокировало, что сознательно губили людей, хоть и уголовников.
В общежитие произошел ряд краж. Однажды вечером прихожу с работы, а ключа от
комнаты на вахте нет. Меня это удивило, т. к. Анатолий в это время отдыхал в
санатории и в комнате я жил один. Дежурная сказала, что ко мне пришли.
Удивленный иду в комнату. За столом сидит мужчина, приглашает меня садиться,
показывает удостоверение офицера милиции. Говорит, что как комсомолец,
педагог и законопослушный гражданин я обязан помочь органам милиции поймать
вора. Мне поступит денежный перевод на крупную сумму. Я должен всем моим
знакомым из общежития сказать об этом. Получать деньги на почте с
сопровождающим. Купюры будут помечены. Об исчезновении денег из комнаты
сообщить по телефону этому офицеру. Как я не крутился, а пришлось
согласиться. Пока милиция организовывала перевод денег, я получил ордер на
квартиру и выселился из общежития. Так до сих пор не знаю: поймали вора или
нет.
Примерно раз в месяц я ездил в г. Красноярск к родителям. Каждый раз
приходилось оформлять разовый пропуск. Красноярск 26 благоустроенный город.
Там был театр с двумя труппами - драмы и оперетты. В своем составе труппы
имели талантливых артистов, т.к. оплата труда была значительно выше, чем в
остальном Советском Союзе. Под именем Красноярского театра им.
Станиславского эта труппа гастролировала в Москве. Внутри театр был богато
отделан.
В городе был филиал политехнического института, стадион, плавательный
бассейн-первый в Красноярском крае. Но сам город окружен колючей проволокой
и при возвращении в него я испытывал неприятное чувство при прохождении КПП.
Хотя на работе у меня дела складывались благополучно, работать педагогом я
не хотел. Во-первых, с детских лет я представлял, что буду работать
инженером, во-вторых, чтобы работать с контингентом нашего училища, нужны
железные нервы. Именно работая в училище, я стал курить. И курить много -
пачки сигарет на день не хватало. Родители, особенно мама, постоянно мне
говорили, что я должен вернуться в Красноярск.
Жить в Красноярске мне не хотелось. В декабре 1963 года я впервые побывал в
Москве и Подмосковье. После этой поездки у меня появилось желание
перебраться в центральные районы страны. Выполнить это было не просто, т.к.
прописка в крупных городах, а в центре страны тем более, была строго
ограничена. А без прописки на работу не принимали. Тем не менее, я решил
рискнуть. В июле 1966 г. вместо отпуска (42 рабочих дня) я уволился из
училища, сдал жилплощадь и поехал по маршруту:
Красноярск-Москва-Харьков-д.Шепси Краснодарского края-п.Сарата Одесской
области-Харьков-Москва. В Харькове мне предлагали работу преподавателя в
техникуме, обеспечивали местом в общежитие и пропиской. Снова
преподавать-брр. Я вернулся в г. Красноярск к родителям. Конечно,
увольняться из училища было большой глупостью. Вновь многомесячные поиски
работы по специальности.
Все попытки найти работу по специальности оказались безуспешными. Отец мой
прослужив 25 лет вышел на пенсию в чине капитана. Пенсия была маленькая, а
семья немаленькая и он работал старшим инспектором (с правами начальника)
отдела кадров монтажного управления проектно-монтажного треста №5, который в
дальнейшем вырос до объединения «Каскад». Объединение занималось монтажом и
настройкой уникального оборудования всех видов связи главным образом на
оборонных объектах. Работа в «Каскаде» считалась престижной. В отличие от
остальных управлений Красноярское и Новосибирское вели монтаж сетей связи
общего пользования (телефонизация, радиофикация и телевидение). Отец и его
товарищи по работе начали уговаривать меня временно (пока не найду работу по
специальности) поработать у них. Я согласился и с октября 1966 года начал
работать инженером производственно-технического отдела (ПТО). Не думал я
тогда, что работе в области связи отдам почти 40 лет своей жизни. Работа
инженера ПТО монтажной организации напоминает работу пожарного. Чтобы где не
случилось (по какой то причине остановились монтажные работы, допущен брак в
работе, сложности со сдачей объекта в эксплуатацию) инженер ПТО должен на
месте разобраться в ситуации и принять решение, которое устранит причину
срыва графика монтажных работ. Мне постоянно приходилось быть в
командировке. В течение года в г. Красноярске в общей сложности я работал не
более месяца. В этот период мне большую помощь оказал Юрочкин Владимир. Он
был старше меня лет на восемь. По образованию техник связи. Юрочкин
практически преподал мне основы связи. В своей жизни я никогда не чурался
учебы. Учился по книгам, у товарищей по работе, на курсах повышения
квалификации, на семинарах, на выставках. Но только Володю Юрочкина я считаю
своим первым и единственным учителем в области связи.
На второй год работы мне поручили курировать Ачинский монтажный участок. И
моя работа и жизнь проходили в основном в г. Ачинске. Там удивлялись, когда
узнавали, что у меня красноярская прописка. По-прежнему приходилось выезжать
и в другие населенные пункты Красноярского края.
Незабываемое впечатление оставила у меня командировка в город Игарку с 23
июня по 1 июля 1967 года. Прежде всего поражает длительность дня- 24 часа. В
три-четыре часа "ночи" дошколята на улице. Крик, визг, борьба-как будто три
часа дня. Сообщество жителей как будто единая семья. Как мне сказали в
городе в то время проживало16 тысяч, а вокруг города могилы 50-ти тысяч.
Город строили политические заключенные-жертвы сталинских репрессий. Много
бывших заключенных осталось жить в городе. За время заключения и ссылки на
родине их забыли. Родители умерли, жены вышли замуж, дети выросли. Там их
никто уже не ждал и начинать на родине нужно было без квартиры, с нуля. А
здесь большинство из них за десятилетия добилось определенного статуса,
пользовалось уважением окружающих. Ведь ссыльные (за исключением
гуманитариев) работали по специальности. Они возводили город, промышленные
объекты. В СУ «Игарстрой» лишь один из работающих приехал в Игарку
добровольно, все остальные в сопровождении конвоя. Только в Игарке я видел
похороны под мелодию «Вы жертвою пали в борьбе роковой…».
Из Красноярска летел на ЛИ-2 восемь часов. Из Красноярска до Москвы 4 летных
часа, правда, на современном самолете. От Подкаменной Тунгуски до Игарки
расположена зона тундры, вечная мерзлота. Верхний слой под солнечными лучами
растаял, и тундра превратилась в болото, под крылом самолета сплошная вода.
Часто в гостиницах приходилось коротать выходные дни и вечера с нашими
монтажниками, ведущими монтаж автоматических телефонных станций. С членами
одной из этих бригад у меня сложились прекрасные дружеские отношения. Ребята
начали меня уговаривать перейти из ПТО работать в их бригаду. Я подумал: я
инженер, работник управленческого аппарата, постоянно представляю управление
на заседаниях штабов строек, которые проводят секретари горкомов, на
совещаниях, проводимых управляющими строительных трестов. Нередко после
совещаний беседую с управляющими трестов по вопросам производства монтажных
работ. И вдруг рядовым монтажником в бригаду. Отказался. И только много
позже понял, какую глупость совершил. Ведь поработай пару лет в бригаде и
мне бы, как связисту, цены не было бы. До сих пор жалею.
За два года моей работы в управлении состоялись заседания суда по трем
уголовным делам. Дела были возбуждены против некоторых инженерно-технических
работников нашего управления, которые обвинялись в злоупотреблениях
властными полномочиями в корыстных целях. По всем делам в качестве свидетеля
проходил главный инженер управления, который чудом не превратился в главного
обвиняемого. В 1968 году сменилось руководство управления. Как обычно бывает
в таких случаях, новый руководитель начал менять кадровый состав управления.
Начальник ПТО Аверьянова Антонина Степановна перешла работать руководителем
группы линейных сооружений связи в Красноярский филиал института «Энергосетьпроект»
и пригласила меня в свою группу старшим инженером. Далее:
| 01
| 02
| 03
| 04
| 05
| 06
| 07
| 08
| 09
|
Материал предоставлен автором. При цитировании указывайте ссылку.
Здесь читайте:
КГБ
(справочная статья).
"Лица в штатском"
(биографический указатель).
Земсков В.Н. ГУЛАГ
(историко-социологический аспект) (исследование). |
